– Вы умный человек, – сказал Бордовских, поняв, что совершил ошибку, заговорив с Днищевым об евразийстве. Не та тема. – Но чтобы жить в истории, надо стоять между жизнью и смертью. Между преступлением и наказанием, между тотальной расплатой и глобальным займом. Невинных жертв не бывает. Каждый в чем-то виноват. И не только перед высшими, духовными инстанциями. Виноват имманентно, перед собой, перед своими, перед народом, перед судьбой, перед душой, наконец. Так было и так будет. Вы прошли через кровь, преступили через черту, как писал Достоевский, вам понятно то, что не сможет понять случайный человек, простой обыватель. Даже не всякий сотрудник спецслужб.
– Раскол идет везде, по всем направлениям, и в ФСБ тоже, и у нас, перехватил нить разговора Логинов. – Мы хоть и когорта, но все равно часть народа, мы же среди людей живем, видим что происходит.
– И знаем что делать, – добавил Бордовских. – Чтобы изменить смысл именно этого бытия.
– А раскол начался с Никона, с Петра Великого и продолжается до наших дней, – продолжил его помощник. – Сталин этот процесс еще как-то нормализовал. Но потом все опять полетело вверх тормашками.
– У нас сохранился секретный архив Сталина, – подхватил генерал. – Он планировал такие операции, от которых дух захватывает. А сейчас кругом фальшь, низость, мерзость, ограниченность. Даже фашистского засланца Зорге возвели на пьедестал, сделали идеалом военного разведчика!
– Я все понимаю, – сказал Днищев, которому нельзя было долго кочевряжится – могут и не поверить. – Но вы не объяснили мне суть вашего проекта. Что я должен делать конкретно?
– Вот! – Бордовских вытащил из папки и бросил на стол фотографию Латыпова. Некий Арби Гуджиев. Чеченец. Вы должны просто прикрывать его и контролировать. Каждый шаг. Но ни в коем случае не вмешиваться в его действия.
– А после … – добавил Логинов и многозначительно усмехнулся.
– Все инструкции получите позже, – заключил генерал. – Вы будете работать один.
"Так уж и один" – подумал Днищев, хорошо зная генерала Бордовских. И тоже усмехнулся.
– 4 –
Восставший из мертвых Латыпов, он же Гуджиев, уже находился в Москве. Приехал на заранее снятую для него квартиру. Жил скромно, вел себя тихо. В контакты со своими соотечественниками не вступал. Он встретился с Шепелевым. Затем с Логиновым. Потом с Бордовских. Получил дальнейшие указания. Вскоре у него появились двое помощников, один из них – кавказец. Все это входил в проработанный план, составлявший часть операции "Ноев ковчег". За ним осуществлялось постоянное наблюдение. На имя Гуджиева была зарегистрирован фирма по оказанию посреднических услуг в торговле продуктами питания. В основном – сахар. Офиса как такого не было, но зато нашелся удобный склад – в подвальном помещении одного из жилых домов в Печатниках. Сам Гуджиев бывал там редко. Склад пустовал. За все время к нему обратились лишь два коммерсанта, но их быстро "отшили", посоветовав поискать оптовые товары в другом месте. Пока никаких нареканий Гуджиев не вызывал. Ему хватало ума не лезть на рожон. Все что ему было нужно – это деньги, а аванс уже был перечислен на его счет в одну из оффшорных зон. Но Гуджиеву было необходимо проверить поступление денег и Бордовских разрешил выезд.
