— Да? Но он не умер. Он жив! — вскричала пораженная маркиза.
— Неужели? Где же он? — от неожиданности Беллатор резко поднялся и сделал быстрый шаг к ней.
— Вернее, ребенок был жив десять лет назад, — поправилась маркиза, с опаской следя за незваным гостем. — После смерти Розамунды я отдала его в хорошую купеческую семью, где уже было двое своих детей. Они приняли его как родного. Я не упускала его из виду. Но, когда ему исполнилось пятнадцать, его украли. Нагло, среди белого дня. Они всей семьей шли в церковь, когда к ним подъехала черная карета. Его схватили, забросили внутрь и увезли. Больше его никто не видел.
Беллатор ударил кулаком о раскрытую ладонь, стараясь сдержать досаду.
— Вы не предполагаете, кто это мог быть?
— Нет. Подозрений было много, ведь у нас не так уж редки похищения людей ради продажи, но ничего конкретного. Похититель не оставил следов.
— А семья что, не пыталась защитить ребенка?
— Пыталась. Но все было проделано так быстро, что они ничего не успели предпринять. Они подали жалобу наместнику, но ничего обнаружено не было. Впрочем, как всегда.
— Вы не правы, — холодно возразил Беллатор. — Наши шпионы не всегда находят отдельных людей, но зато находят и закрывают притоны, для которых и похищают людей. И для кого открывают такие притоны, вам хорошо известно.
Маркиза повинно склонила голову.
— Извините, я не права. Просто горе так застило мне глаза, что порой я говорю несправедливые вещи. Горе давит меня, чувство вины опустошает. Я давно уже ни с кем не встречаюсь, просто не могу смотреть людям в глаза.
— Возможно, теперь, когда вы все мне рассказали, вам станет легче? — он подошел к ней вплотную, но прикоснуться не осмелился.
Она гордо выпрямилась и сделал шаг назад, давая понять, что его сочувствие ей не нужно.
— Вряд ли. Несколько лет назад я сильно заболела и исповедовалась. Но это не помогло. Я все равно чувствую себя преступницей.
— Кому исповедовались? Или вы не хотите говорить?
— Не думаю, что кому-то наврежу, открыв имя своего исповедника. Это настоятельница женского монастыря, Фелиция, ваша тетя.
Беллатор протянул к ней руку и тут же ее уронил.
— Она нам никогда ничего о вас не говорила.
Маркиза кивнула.
— Так же как и о тысячах других исповедующихся. Она соблюдает тайну исповеди. Я всегда ей доверяла. Таких, как она, мало. Ее можно было бы назвать святой, но это кощунство. Она это не одобрит.
Беллатор помедлил, изучая тонкие черты вспыхнувшего под его взглядом лица.
