- Ступайте.
Те переглянулись и потянулись к выходу, под притолокой, наклонив голову, остался стоять лишь Василий.
- И ти ступай, Вася, - приказал царь, и охранник тут же испарился, осторожно прикрыв за собой дверь.
Начинать разговор Петр не торопился. Он молча разглядывал гостя, наслаждаясь торжеством. Юноша был невысок, довольно бледен, лицо приятное, скромное, темные волосы слегка кудрявились, а на подбородке пробивалась первая поросль. Взгляд почти робкий, что совсем не похоже на Шарля Ферре…
Вдоволь порадовавшись унижению проигравшего соперника, Петр сказал:
- Bonjour, monsieur Ferret, comment vous allez-vous? [16]
Михаил, хлопая глазами, безмолвно смотрел на царя.
- Ne soyez pas tellement surpris que je vous ai reconnu, c' #233;tait assez simple.[17]
Губы юноши слегка шевельнулись, и он торопливо перекрестился.
- Arr #234;tez donc de montrer ici votre stupidit #233;, monsieur Ferret, c'est assez d #233;ja.[18]
Неподдельная растерянность отразилась на лице Романова. Склонив голову на бок, он вопросительно прошептал:
- Государь?
Петр почувствовал, что теряет терпение. Долго этот болван будет притворяться? Хотя странно, конечно, выглядит совершенно искренним. Он что, гениальный лицедей?
- Pas de soucis, je ne vous en veux pas. A propos, comment va Catherine? [19]
Михаил, наконец, обрел присутствие духа и, поклонившись, ответил:
- Прости, государь-батюшка, ты глаголишь на наречии, кое мне не ведомо.
Пришла очередь Петра растеряться. Чтоб Ферре мог так чисто говорить по-русски, да еще приправлять свою речь старинными словами?! Он что, выучил язык за полгода? Не может такого быть! Даже ему, Петру, местное произношение нелегко далось, а ведь для него русский с детства почти родной. Бред какой-то. Ладно, сейчас проверим тебя, друг Шарль, держись!
- Сказивай, как зивешь.
Романов поклонился и тихо начал:
- Благодарствую, государь, слава Богу. Матушка моя, инокиня Марфа, в полном здравии, и за то, что Русь ты умирил, славит тебя ежечасно. Сестрица Татьяна осенью преставилась, уж сколько мы слез пролили, ну да что ж, воля Божья. А вот то лихо, что батюшка мой родимый в полоне у ляхов по сю пору. Как вспомню об нем, так словно в сердце рогатиной ткнет. А стоим мы в матушкином имении в селе Домнино, иже под Костромой.
Петр слушал, открыв рот. Ничего себе! И это говорит француз?! Ерунда полная. Получается, парень и правда Романов? А кто ж тогда Ферре?!!
Он проворно соскользнул с трона и метнулся к столу писаря, занимавшему угол комнаты. Встал спиной к гостю, схватил перо и торопливо черкнул несколько слов по-французски. Подойдя к Михаилу, он протянул ему свиток. Тот посмотрел на написанное, огорченно вздохнул и пояснил:
