А те старались вовсю. Начали с того, что разграбили Соляной рыбный двор возле Ивановского монастыря. Вынесли оттуда все товары и растащили по домам.
- Вот она, солюшка, вот она, родимая! - в исступлении кричали они.
Теперь, когда у бунтовщиков был запас столь необходимого продукта, они задумались и о мести боярам.
- Эх, Шереметевский двор бы пожечь, да в Кремле-городе он себе палаты поставил.
- Ниче, и там достанем!
- Стойте, мужики! - воскликнул всклокоченный парень лет двадцати пяти. - Обманули вас, не виноват Шереметев!
- Это как же?! Кто ж, как не он? - послышалось со всех сторон.
- Да вот так. Всем мутит боярин Воротынский, ему и прибыток главный с соли-то идет. А коли моему слову не верите, вон у него спросите, - всклокоченный ткнул пальцем в высоченного детину с желтыми, словно из соломы, волосами.
- Угу, - кивнул тот. - Воротынский податями правит.
- Да полно?
- Айда Воротынского жечь, - махнул рукой парень и побежал в сторону Никольской.
Толпа двинулась было за ним, но в это время коренастый мужичок, раскинув руки, преградил дорогу и крикнул:
- А ну-ка погодьте!
И обернулся к Гусеву.
- Слышь, Платошка, никак то Алешка Власов. Аль не признал?
- А ведь и верно, он, пес Телепневский. А дьяк тот на подхвате у Шереметева! И рыжий с ними заодно!
- Да вы что, мужики, - испугался всклокоченный, - я ж свой… ваш…
- Ах ты, Ирод, боярам продаешься?! На других вину переложить чаешь, Иуда?! - закричали в толпе, и все бросились на Власова.
Алешка завопил так жутко, что у тех, кто послабее духом, мороз пошел по коже. Но не прошло и двух минут, как его растерзанное тело оказалось на мостовой рядом с окровавленным трупом "соломенного". Люди, разгоряченные убийством, тяжело дышали, глаза их сверкали, руки тряслись.
- К палатам Телепнева! - скомандовал Гусев, и толпа кинулась на восток.
К своему несчастью, Василий Григорьевич оказался дома. Через узкое оконце он с ужасом смотрел, как сотни разъяренных мужиков с палками и кольями, выломав ворота, заполонили двор. Думный дьяк заметался по комнатам, пытаясь найти безопасный выход. Но было поздно: со всех сторон доносился топот, крики, ругань.
"Живым сволоте не дамся!"
Он схватил саблю и бросился к дверям, но воспользоваться ею не успел: толпа ворвалась в комнаты. На Телепнева бросились с дюжину человек, мгновенно разоружили и выволокли во двор.
Несчастного пленника бросили на землю, и на его голову, грудь, руки, живот посыпались камни, удары дубинок. Он завыл, но скоро сил на это не осталось. Сквозь красную пелену мелькали тени, мятежники что-то кричали, однако Телепнев уже ничего не слышал. В лицо ткнули чем-то острым, и боль от вытекшего глаза оглушила его. Несколько секунд он еще хрипел, потом изувеченное тело обмякло, голова откинулась, а слипшаяся от крови борода встала торчком.
