Едва закончилась служба, как кто-то тронул его за плечо. Обернувшись, Васька увидел казака, тот кивнул на дверь и поманил его за собой.
"От атамана, гнать из крепости будут".
Но ошибся. Когда они вышли на улицу, незнакомец прошептал:
- Отойдем-ка, покудова никто не услышал.
Один за другим они пошли вокруг церкви. Василий держался настороженно и украдкой поглядывал по сторонам, пытаясь угадать, что его ждет. Но никого, казалось, тут не было, лишь вдалеке спешил какой-то инок да баба в криво повязанном платке мела двор.
Наконец незнакомец остановился под высоким дубом, тихо шелестевшим немногими бурыми листьями. Васька подошел и вопросительно уставился на казака.
- Ты, что ль, от государя будешь? - нетерпеливо спросил тот.
- Ну, я.
- Я Николка Роговец. Хочу тебе жалобу дать, поелику тут на правду надежи нет.
- Что ж, сказывай, - кивнул Васька.
- Есть тут у нас сотник, Ермолка Пугало, со шрамом на роже. А шрам этот с того, что в разрушные годы он снасильничал девку, а та ему черепком по морде-то и вдарила. И так-то худо, а она опосля еще и удавилась.
Василий замер, сердце глухо стукнуло и, казалось, остановилось. Он сглотнул подступивший к горлу комок и хрипло спросил:
- Где это учинилось?
- В Ярославском уезде, - жарко зашептал Роговец, - мы там с ополчением стояли, аккурат на святого Матфея. Зашли втроем в избу к ней, пожрать попросили. Мы-то с приятелем опосля ушли, а Пугало остался. Потом сказывал нам во хмелю, мол, сначильничал ее да заснул, а она прям возле него на ленте своей и удавилася. Проснулся, дескать, утрась, а пред очами ноги босые качаются. Девка-то больно хорошая, жаль ее.
Ни один мускул не дрогнул на лице Василия, хотя в душе бушевала такая буря, что он едва стоял на ногах. Сквозь шум в ушах он услышал собственный голос:
- Как звали девицу?
- Настасья, кажись.
Прислонившись к мокрому стволу, верный страж государев помолчал, восстанавливая дыхание.
- А чего ж раньше не донес?
Николка пожал плечами.
- Да как-то недосуг было, разбросала нас судьбинушка, думал, сгинул Ермолка в войне-то. Ан нет, на Успенье в Воронеже свиделись, и он на меня с ножом кинулся, дабы я про него не растрепал, да в реку сбросил. Вон, гля, плечо-то доселе замотано. Слава Богу, промахнулся - в грудь, стервец, метился.
- Понятно, - кивнул Василий. - Ладно, ступай с Богом. Сыщу я то Пугало.
- Верно, сыщешь? Ты не думай, я никого не боюсь, но все ж как-то… беспокойно.
Васька со злостью посмотрел на Роговца: доносчиков он не жаловал. Да и как знать, может, в смерти Настены этот казачок тоже виноват. Затылок вдруг заломило так, что на глазах невольно выступили слезы. Превозмогая боль, государев посланник кивнул:
