Увлекшись речью, Петр ходил туда-сюда, а князь завороженно следил за ним взглядом. Как же много идей у этого крохотного посланника! Филимон же и вовсе забыл записывать и замер с пером в руке, в священном трепете глядя на царя.
- А купцам пущай сказывают, мол, король свейский зело поиздержался и мыслит подати наложить на всех заморских торговцев. И часть товаров изъять на прокорм свово войска. Наемников немецких, штук двадцать, что в полоне, отпустите, велите своим там сказывать, будто русский царь втридорога платит. Авось те, кто послабее, сумлеваться станут, надобно ль задарма кровь свою проливать. Да, и несколько отрядов ногайцев и казаков снаряди туды, пущай ворогов за бороденки подергают: крупные войска стороной обходят, а тех, что поменьше, аль от своих отбились, побивают. Надобно, чтоб свеи нос свой боялись из крепостей высунуть, большим-то войском по мелким делам особо не походишь, ни жратвы, ни фуража не напасешься.
Краем глаза царь видел, как Пожарский сел за стол, вынул перо из застывшей руки Филимона и самолично начал записывать его указания. И ведь молчит, не возражает, значит, он, Петр, все правильно говорит. Приятно.
Он замолчал. Князь, закончив писать, поднял на него удивленный взгляд.
- Ужель ты сам все это измыслил, государь?!
Важно кивнув, царь плюхнулся в небольшое кресло, которое всюду таскали за ним, и поджал под себя ноги.
- Как думаешь, поможет нам это свеев одолеть?
- Вестимо, поможет, батюшка. Ох, какие ж намеренья-то у тебя необычные. Хитрец ты, великий государь. Могет, и с ляхами чего-нить похожее учинить?
- Воротынского надобно дождаться, - махнул рукой Петр. - Сам его наставлю, что Жигимонту сказывать.
Еще из Смоленска он послал гонцов за Иваном Михайловичем и другими членами посольства, которым надлежало отбыть в Польшу и Швецию для переговоров о мире.
- Могет, и прибыл он уже. Сведать, государь?
- Ступай.
Пожарский решительным шагом направился к двери, а Филимон, наконец очнувшийся, поспешно перекрестился и забормотал молитву.
Сентябрьский день клонился к закату. В комнату тенью проскользнула девка с косой до пояса, поклонилась в пол и принялась зажигать свечи. Петр невольно залюбовался ее гибкостью и грацией.
"Эх…"
