— Что самое главное для того, чтобы ты стал хорошим гитаристом? — я покачал головой, как будто делал это уже сто раз до этого. Его ответ всегда был тем же самым. — Если ты когда-нибудь поймешь это, то посвяти меня в свой секрет.
Я сделаю это, решительно подумал я.
— Когда я найду ответ, то обещаю, что скажу тебе об этом первому.
***
... восемь лет назад...
— Почему он не хочет идти? — спросил Колтон, лениво покручивая барабанной палочкой. Он уронил ее уже дважды, прежде чем я потрудился заговорить с ним.
Посмотрев наверх, я пожал плечами.
— Мама сказала, что папа на самом деле очень устал. Я не знаю, думаю, что он хотел бы увидеть мой первый концерт, — нам с Колтоном понадобилось несколько недель работы, чтобы почувствовать себя готовыми к выступлению на сцене нашей старшей школы.
Теребя свое ухо, этот большой ребенок изучал меня.
— Значит, это не беспокоит тебя?
— Конечно, это беспокоит меня, — поморщив свой нос, я дергал чехол своей гитары. — Но, что, черт побери, я могу поделать с этим? Это его жизнь, не моя. — Раньше он был таким увлеченным. Что изменилось? Те дни, когда отец занимался со мной, пока мы оба не уставали, когда мы могли бы разговаривать с ним о музыке, обсуждать его великие мечты, планы и цели... все это прошло вскоре после моего тринадцатого дня рождения.
После этого моя мама взяла все на себя. Она водила меня на каждый урок, возила меня в музыкальные магазины, терпела мою болтовню, какая группа и в чем добилась успехов.
Это было не то же самое, но ее поддержка была для меня мотивацией продолжать начатое.
Мне до сих пор было жаль, что мы не смогли убедить Портера играть с нами. Колтон сделал все, что только мог, чтобы поговорить с нашим другом, но он постоянно отказывался. Я не понимал, но и не вмешивался.
Колтон какое-то время ничего не говорил, он просто уткнулся носом в свою барабанную палочку. Мы были практически одни в коридоре, по мере пребывания зрителей, зал начинал гудеть. Услышав оживление сквозь дверь, все чувства внутри меня разом обострились.
— Ладно,— он откашлялся, уставившись на дальнюю стену. — Вся моя семья собирается быть здесь сегодня. Они будут болеть за нас обоих. Как тебе?
Широко ухмыльнувшись, я с силой толкнул его.
— Ты имеешь в виду, что весь зал будет за нас.
—Ага, — поправив свою рубашку, он блеснул в мою сторону понимающим взглядом. — Да, именно это я и имел в виду.
В зрительном зале люди кричали – время пришло.
Подняв чехол с гитарой, я задержал руку на грифе. Не обернувшись назад, я сказал:
