— Следи за языком,— сказала моя мама, стараясь, чтобы ее голос звучал строго, чтобы скрыть ее собственное ликование. Мои родители сидели вместе на диване, возвышаясь надо мной, а я сидел со своим новым подарком, с гитарой, которую сделал для меня мой отец.
Я заметил, как он закатил глаза.
— Ладно, дорогая. Если он собирается стать выдающейся рок-звездой однажды, я готов поклясться, что это произойдет.
— Хорошо, когда он станет хоть кем-то, он сможет бранно выражаться на все, что только пожелает, — наклонившись с дивана, она собрала обрывки блестящей бумаги, — но под крышей этого дома, он следит за своим языком. — Когда она пошла в мою сторону, то ее морщинки разгладились, а губы вытянулись, чтобы оставить поцелуй у меня на лбу. В ее глазах было только веселье, когда она поднялась во весь рост. — С днем рождения, Энтони.
Мой отец бросил в мой висок комком оберточной бумаги.
— Да, с днем рождения, малыш.
Потерев затылок, я покрутил гитару. Мой отец всегда был выдающимся гитаристом, но он был просто потрясающим столяром. Тот факт, что мне было известно об этом, беспокоил его, даже если он никогда этого не говорил.
Он откашлялся.
— Иди, побренчи немного.
— Ох, ты знаешь, что я еще не очень хорошо умею играть, — моя шея пылала от его уговоров. Пение было моей страстью, но я никогда не отвергал попытки моего отца научить меня играть. Это только повышало мои шансы попасть в какую-нибудь хорошую группу, если бы я умел и то, и другое, так?
Его взгляд потеплел – это были расплавленные изумруды.
— Немного, только для меня. Я столько над ней работал.
Криво ухмыльнувшись, я поставил инструмент на свое колено. Она пахла опилками и полиролью, запах нового инструмента, от чего у меня закружилась голова. Я покрутил колкѝ, мои пальцы дрожали. Мне так сильно хотелось впечатлить его. Мне уже было тринадцать, и мне следовало владеть инструментом лучше, чем я умел играть сейчас. Все долгие часы практики, занятий, ради которых мои родители экономили...
Я должен быть лучшим.
Перемещая пальцы, словно они были одной волной, я начал играть. Мой взгляд был сосредоточен на моих движениях. Я работал так усердно, насколько только был способен, чтобы сделать все идеально. Каждая ошибка была в буквальном смысле криком для меня, просверливая мои зубы насквозь словно кариес.
Лучшим. Мне следовало быть лучшим.
Это все, чего я хотел.
Посмотрев наверх, я заметил грустную улыбку на лице моего отца. Потом она пропала, и я знал, что он собирался спросить еще до того, как он открыл свой рот.
