А в русском ретраншементе вечер проходил как обычно: поверка, ужин, развод караулов, молитва на сон грядущий в холодных и сырых землянках. Петьке Ремезову в эту ночь предстояло отправиться в дозор, и он, ожидая команды, сидел у выхода и курил трубку на пару с солдатом Юркой. Петька сдружился с этим парнем, потому что тот знал бездну уловок для облегченья солдатской службы. Вот и кисет с табаком Юрка тоже хитростью выудил у какого-то дурня из соседнего баталиона: дурень заболел скорбутом, а Юрка наврал ему, что имеет снадобье от болезни, и обменял мешочек рубленой соломы, смешанной с солью и порохом, на полный кисет.
– За девками к старому Панхарию подаваться надо, – поучал Юрка про тобольскую жизнь. – Панхарий остячек и вогулок при банях держит, а они дешевле наших. Я, слышь, в Берёзове-то пристрастился к остячкам. Им в ухо кулаком сунешь – и всё, затихли, не бьются, не орут. Твори, что хочешь.
– Одному боязно идти, – честно признался Петька.
– А чего одному? Мы по трое бегали. Оно и выгодней на всех.
– Как же вы из казармы удирали? – удивился Петька.
– Солдат – он тварь пронырливая, – покровительственно сказал Юрка. – Откуда угодно сорвётся. Его в печь посади – так он в трубу вылетит.
Уже в дозоре, покачиваясь на коне с барабаном у седла, Петька всё размышлял о словах Юрки. Девка – это хорошо, но дело ли в торговые бани соваться? Там вертеп, это все в Тобольске знают. Стыдобища. Может, лучше жениться? Матушка подберёт невесту, чтобы собой была пригожа и бойкая. Дозволено ли солдатам жениться? Надо у Ваньки Демарина спросить.
С чёрного неба невесомо валил густой снег. Протоптанная дозорами дорога тянулась, казалось, в совершенной пустоте – ничего вокруг не видно. Дозорные мёрзли. Юрка ехал рядом с Петькой и бурчал:
– Ну и холодина… Я в Берёзове служил, где самоедские тундры под боком, так там теплее было, чем здесь, в степи.
– И оставался бы там.
– Я бы и остался, дак меня воевода Толбузин сдал.
– Невзлюбил? – нехотя спросил Петька.
– Наказал за то, что я оброчных остяков в Оби утопить хотел.
Петька не посочувствовал Юрке. Таким, как Юрка, сочувствовать незачем, они и без того не пропадут. Петьке хотелось поскорее попасть в казарму, выпить горячего, полежать, распрямившись. Необозримые снежные просторы ему надоели. Места много, а делать нечего. Ну когда же весна? Весной они уйдут отсюда туда, где враги, сраженья, чужие города…
Во тьме послышались голоса – это приближался дозор на замену. Два десятка всадников сошлись на полузанесённой дороге.
