Шевельнувшиеся внутри пальцы резко прибавили мне энергии. Я коротко, шумно вдохнула, а в следующее мгновение закинула освободившуюся руку Феррерсу за шею, снова впустую мазнув по пушистому ежику, и повернула голову, ловя поцелуй. Контрастно неторопливый, глубокий, вдумчивый. И то верно. Куда теперь торопиться? Пальцы огладили напоследок набухшие складки и медленно выскользнули. Я не возражала - поигрались и хватит. Почти не разрывая поцелуй, я повернулась, расстегнула пуговицы рубашки, с чувством прошлась ладонями по напряженному животу, по груди, прижалась к ней своей, полуобнаженной, и продолжила его раздевать. Плечи, рукава с золотыми запонками, пряжка ремня, пуговица, молния. Феррерс параллельно проделывал то же самое со мной, и мы как-то удивительно друг другу не мешали.
Когда на мне остались только чулки, а на Эдварде вообще ничего, я оторвалась от его губ. Поцеловала жесткую линию подбородка, кадык на запрокинутой шее, ключицу. Лизнула темный твердый сосок, спустилась дорожкой поцелуев вниз по животу, лаская губами напряженные мышцы. Сжала рукой твердый ствол, огладила нежную бархатистую кожу. Эдвард хрипло застонал, стиснул в кулаке мои волосы. А в следующее мгновение опрокинул меня на пол, подхватил под ягодицы, приподнимая, и медленно качнул бедрами. Горячий член скользнул по складкам и проник внутрь, раздвигая тугие мышцы. А я, вцепившись пальцами в длинный мех шкуры подо мной, подалась навстречу этому движению.
Все вокруг перестало существовать. Оставалось только тягучее движение внутри и взгляд, выжигающий душу. Взгляд этот я чувствовала, даже прикрыв глаза. Он жадно ощупывал мое тело, упивался наслаждением, написанном на моем лице, ловил каждый вдох, каждый стон. На пике удовольствия я почти закричала, выгнулась, почувствовала, как сильные руки обхватили меня за талию, а губы втянули сосок, усиливая ощущения. Еще три глубоких движения во мне, и Феррерс тоже содрогнулся, еще сильнее меня сжимая. А потом объятия ослабли, я обмякла на ковре, а голова Эдварда сползла с груди, упершись лбом в мой подрагивающий живот. С некоторым трудом я разжала пальцы, выпутывая их из жесткого меха, и, протянув руку, неуверенно коснулась светлых волос. На макушке они были длиннее, чем сзади, с красивым боковым пробором, но сейчас взлохматились и намокли. В каком-то трансе я наблюдала, как мои пальцы погружаются в них, и выныривают, перебирают, ерошат. Живота коснулся поцелуй, и голова Феррерса стряхнула мою ладонь. Он выпрямился, но только для того, чтобы, наконец, опустить мои бедра на пол, после чего рухнул рядом на спину и прикрыл глаза.Так мы и лежали - голые,мокрые на шкуре в гостиной...Все же хорошо,что дворецкого он отпустил!
