– Еще скажи, что соскучился, – я прикрыла глаза, закусила губу и постаралась сосредоточиться на деле, а не на теле. Получалось, надо признать, прямо противоположное.
Вместо ответа Феррерс куснул меня за ухо и прижался пахом к ягодицам. Оу. И впрямь соскучился!
- Я хочу тебя, Сеймур. Здесь и сейчас.
Это, в общем-то, и без слов было прекрасно понятно, но сказанное вслух негромким севшим голосом... Низ живота тягуче дернуло, по позвоночнику пробежала дрожь. Эмоции наслаивались на физические ощущения, утягивая меня в водоворот, единственным спасением из которого был Феррерс. Я знала, что случится, когда шла к нему домой. Я не испытывала ни малейших сомнений, и легко могла бы это пресечь, взяв с собой того же Джорджа, якобы для помощи в установке щитов. Но Джорджа я не взяла.
Знакомое предвкушение растекалось по телу, кожа остро реагировала на прикосновения чутких пальцев, а невозможность самой прижаться к жесткому горячему телу, впиться губами в нахальный рот, дразнила и будоражила не меньше, чем эти прикосновения. Феррерс прихватил кожу на шее зубами, лизнул и одновременно сжал грудь, от чего внизу все скрутило болезненно-сладким спазмом.
- Эдва-ард, - почти простонала я, умоляя чуть-чуть притормозить и с трудом удерживая нити почти развернувшегося каркаса.
Зря. Надо было молчать. Феррерс почти зарычал. Тонкая ткань блузки с треском разошлась в стороны, пуговицы горохом сыпанули во все стороны. Он обнажил мое плечо и принялся исступленно его целовать, порождая ворох мурашек по всей спине и невыносимый зуд между ног. Ладонь снова легла на грудь, а другая задрала юбку, проникла под белое кружево, и пальцы безошибочно отыскали то место, где зудело больше всего. Беззвучно хватая ртом воздух, я откинула голову на жесткое плечо и впилась ногтями в ладони, словно пытаясь хоть немного вернуть себя к реальности и удержать заклинание. Сознание раздвоилось. Одна его часть продолжала упрямо вливать силу в звенящие струны каркаса, который уже почти сомкнулся над нашими головами, а другая... другая проваливалась в бездну порочного наслаждения.
Если бы я не опиралась спиной на мужскую грудь, я бы, наверное, рухнула на колени. Язык и губы выписывали узоры на коже, пальцы скользили по влажным складкам, игрались с почти болезненно чувствительным клитором, проникали внутрь. Мне хотелось плакать от невыносимого желания повернуться, поцеловать, вцепиться пальцами в жесткие мышцы, ощутить внутри не пальцы, а твердый, горячий член. Но когда, наконец, заклинание было завершено, я обмякла, лишенная сил, выжатая, не столько от того, что действительно поистратилась, сколько от напряжения. Сумела, не уронила.
