— А она Иван, дочка Цветаны. — ответила домовая. — Пора и честь знать. Забираем своё, да на волю пойдём. Чего расселся-то, али служить кровопивцам понравилось?
— Во дела, а на нашу ведьму как похожа-то.
— Ты только заметил Иван, али уже налакался медовухи?? — подозрительно сощурила глаза Орыся.
— Да что ты, душа моя, стар я стал, да слеп, а ты серчаешь. Вот как к огню подошла, так и разглядел девоньку. — оправдывался домовой.
— Смотри муженёк, не учуди чего спьяну. Серьёзное дело у нас. Времени у меня сейчас нет, а то дала бы тебе по загривку веником. Я пошла путь проверять, да морок накладывать, что бы не хватились сразу. А ты девочку накорми. Отощала совсем, того глядишь и свалиться. Голодом её, ироды, заморили. — пробурчала Орыся и исчезла.
Я прошла за стол, а домовой Иван стал еду выкладывать. Живот заурчал сильнее, и вблизи очага меня начало трясти. Так бывает, когда промерзнешь сильно, и начинаешь отогреваться. Колотит сильнее, пока совсем не отогреешься.
— Ох девица, что ж они тебя заморозить хотели, изверги? — домовой из-под стола достал бутыль золотистой жидкости. Щедро плеснув в кружку, подвинул ко мне. — Пей сердешная, согреешься. Пей, не нюхай. Да залпом всё.
Пахло и правда приятно. Я сделала первый глоток, из глаз брызнули слёзы. Огненная лава потекла по горлу. С усилием всё проглотив, я нещадно закашлялась.
— Медовуха высший сорт. — гордо возвестил меня домовой.
Я отдышавшись кивнула. Внутри все жгло огнём. А потом стало теплеть и согревать.
— И правда греет. — сказала я.
— Как же ты, девонька, в лапы вампирюги этого попала?
Мне стало тепло и так хорошо. Что я стала рассказывать домовому всю подноготную о себе. Откуда пришла, как лес приняла, как лихо побеждала и рогатым хвосты крутила, как в школу попала, и обо всех переживаниях. И о том, как тяжко мне на душе.
— Ты девонька вот что, замуж тебе пора. Пущай мужик о тебе заботиться. — сказал домовой.
— Да где ж его найти-то жениха? — вздохнула я горько.
— А чем тебе плох тот что прибыл сегодня? Высокий, плечистый, сильный. Его даже дед твой говорят побаивается. Серьезный мужик. Чего тебе еще надобно. — спросил домовой, подливая мне медовухи. Я выпила налитое, и поднялась на нетвёрдых ногах.
— А чем чёрт не шутит, дядька Иван, пойду посмотрю на этого. А если не понравиться, я на метлу свою и домой, вжих. Да вот же она, в углу и стоит. — я даже засмеялась над своей идеей. Преступая лавку путалась в подоле платья. На тот момент мой опьяненный мозг считал, что самое правильное решение обрезать подол ножом. Прямо до средины бедра, что я собственно и сделала.
