Щелчок шагал вслед за Василием, подталкивая в спину обрезом, и победно покрикивал на свою жертву:
- Не оглядывайся, красная сука!
Василий пробовал догадаться, куда ведет. Карась живет на окраине, а вот уж свернули от центра села вниз, к речке... В лесу, значит, прячутся карасевцы? Разогнал их из Кривуши продотряд! Молодец Андрей! Проскочил!
Прошли последний плетень. Василий увидел за плетнем остановившиеся глаза и открытый рот курносого мальчишки. Очень похож на Мишатку...
Потянулся порыжелый луг, выбитый за лето стадом, а теперь скованный первым крепким морозцем.
"У реки... А потом берегом, к Большой Липовице", - решил Василий.
Сзади послышался звонкий перестук копыт. У Василия так и оборвалось сердце - рушилась надежда на спасение! Он резко оглянулся и увидел, что Щелчок тоже смотрит назад, разглядывая седока. Вот бы какой момент для схватки, если бы не этот всадник! Но что это! Всадник - баба! Она неслась прямо на них, стегая коня поводом. Ближе, ближе... Соня!
Она скакала прямо на Гришку, вот еще два прыжка и... Но Зорька в самый последний момент шарахнулась в сторону, дико всхрапнув.
- Куда прешь, стерва! - замахнулся на нее Щелчок обрезом.
Василий на одно мгновение увидел тревожное лицо Сони, потом спину Щелчка. Одним сильным рывком свалил его на землю. Пальцы судорожно вцепились в горло. Какой-то булькающий хрип вырвался изо рта Гришки. Несколько раз стукнул его головой о мерзлую землю. Тело Щелчка расслабло и затихло.
- Тащи меня с коня! Стаскивай скорее! - кричала Соня. - Стаскивай, а то увидят.
- Сама скачи! Я убегу! - Василий закинул за плечо Гришкин обрез.
- Говорю: стаскивай! - На него смотрели умоляющие, требовательные глаза. Василий схватил ее за руку и снял с коня.
- Скачи! Скачи скорее в Тамбов! - приказывала она.
Когда затопали копыта вдоль реки, все удаляясь, Соня испуганно оглянулась на Щелчка - не шевелится ли? - и побежала, осторожно озираясь, берегом реки.
4
Ефима привезли в коммуну.
Запавшие глаза его стояли, как у мертвеца, губы дрожали, силясь что-то произнести, и - не могли...
В пристройке, где когда-то жил Пауль, одна комната оказалась со стеклами. Ефима положили туда, настелив на пол сена.
Вскоре к Ефиму зашел Семен Евдокимович. Он неловко топтался у порога, пожелал скорее выздоравливать, а потом отозвал Авдотью за дверь.
- Держи фартук, - шепнул он. К пятку яичек, которые он бережно вынул из-за пазухи, присоединился малюсенький бумажный кулечек. - Соль... осторожнее...
