Василий ничего не ответил и, ссутулившись, поплелся к конюшне.
Прискакал в сельский Совет и, не слезая с коня, вызвал Андрея:
- Я на несколько дней в Тамбов. Сенокосилку буду Добиваться. Так ты это... посматривай тут.
- Ты что такой бледный? Не заболел? - спросил Андрей, внимательно разглядывая лицо Василия.
- Нам с тобой болеть нельзя. Все пройдет, - и стегнул Корноухого.
Василий понимал, что не ладно у него получается в семье, но ничего не мог поделать с собой. Не в силах был оторвать от сердца Соню. И ведь не то чтобы разлюбил Машу, нет, она по-прежнему была дорога ему, как мать его детей, как родной человек, но к ней уже не тянет так, как тянет к ласковой и немножко взбалмошной Соне. Эти противоречивые мысли и чувства заслонили в его сознании все другие заботы. Он жил словно во сне, тяжело вздыхал, худел.
И пришел наконец к выводу, что ему самому не справиться со своими душевными муками, что нужен какой-то посторонний твердый, умный человек, который подскажет ему выход из этого запутанного положения.
3
То и дело звонил телефон, требовательно и тревожно. Чичканов кому-то отвечал, кого-то приглашал зайти.
Василий сидел перед ним и никак не решался начать. Даже глаз не мог оторвать от картуза, который с ожесточением мял на коленях.
Наконец Чичканов подошел к Василию, положил руку на его плечо.
- Ты за нарядом? Я не забыл своего обещания. Просил сенокосилку получай. Расстарались для пострадавшей коммуны. - Чичканов доверительно улыбнулся. - Надеюсь, коммуна будет образцовой? - И, не дождавшись ответа, добавил: - Верю. А сейчас... если хочешь, пойдем со мной на подпольное буржуйское собрание. Там, правда, нас не ждут, но тем лучше для нас.
Василий поднял на Чичканова удивленные глаза.
- Думаешь, в городе все благополучно? Гарнизон! Милиция! Да, и гарнизон и милиция, а врагов и саботажников хватает. Купчишки прячут продовольствие, спекулируют... свой профсоюз создали! Вот мы и послушаем, что нам пророчат господа торгаши.
От стыда и раскаяния Василий готов был провалиться сквозь землю. Кругом идет упорная борьба, кругом враги, а он - со своим личным...
Василий хрипло откашлялся:
- Как же вы про ихнее собрание узнали?
- Продагент вчера арестован, он с ними был связан. - Чичканов вынул из стола револьвер, положил в карман брюк. Кожаный картуз со звездой нахлобучил на черный волнистый чуб. - Пошли?
Василий успел уже подавить в себе смущение и теперь готов был идти за Чичкановым хоть в огонь. Он не задавал больше вопросов, хотя мог бы, конечно, спросить, почему они идут одни, не опасно ли это для жизни председателя Губисполкома.
