— Ты недооцениваешь свою магию и своё существование. Миленья знала об этом. Вот потому завидовала тебе, как и Эве. Вот потому и желала твоей смерти после исполнения цели. Так же, как тебе желала смерти твоя мать!
Люция отшатнулась от него, словно слова били плетью.
— Моя мать боялась моей магии, — она отвернулась от монстра, и Йонас увидел, как слёзы текли по её щекам. — И мне следовало позволить ей убить меня!
— Твоя смертная жизнь — единственная ценная, моя маленькая волшебница. Займи своё законное место рядом со мной, и мы месте будем править этим миром.
Люция смотрела на Родича Огня.
— Я этого не хочу.
Огненный бог усмехнулся.
— Ты лжёшь, маленькая волшебница, как же ты лжёшь… Смертные мечтают о силе. Ты позволила бы уничтожить свою семью и друзей, своего ребёнка, встань они на твоей дороги. Прими это, маленькая волшебница. Маленькая богиня…
Содрогнувшись, Люция сжала руки в кулаки и закричала:
— Ни за что!
Пронзительный звук заставил Родича застыть. А в следующий миг он разорвался на миллион кристально-синих осколков, и каждый из них падал на пол… маленького номера в таверне. И девушка спала в крошечной постели.
Тёмные ресницы Люции задрожали. Она открыла глаза и уставилась на Йонаса.
— Что… Что, проклятье, я только что увидел? — голос Йонаса дрожал. — Это был сон или пророчество?
— Ты был в моей голове, — прошептала она. — Как это возможно?
— Я… Не знаю.
Её глаза широко распахнулись.
— Да как ты смеешь вторгаться в мою личную жизнь?!
— Что?.. — Йонас вдруг взмыл в воздух и болезненно ударился о стену.
Заплакал ребёнок.
Люция вскочила на ноги, и её синие глаза пылали гневом.
— Держись от меня подальше.
Он потёр болевшую шею и нахмурился.
— Ты что, думаешь, я сделал это специально? Я просто пытался разбудить тебя и понятия не имел, что такое случится.
— Сколько же магии кипит в тебе?
— Не знаю, — он пожелал себе терпения. — Я не знал, что могу попасть в твои сны, как…
— Как может Тимофей, — прошипела она.
Хранитель. Бессмертный, проживший тысячелетия. Тимофей жил в другом мире, в Святилище, и Йонас доверял ему не больше, чем тому, кто сотворил пламя из сна.
— Это всё делает Тимофей, — протянул Йонас. — Наверное.
— Вон! — огрызнулась Люция.
— Слушай, я понимаю, что это была плохая ночь. У меня тоже. Но ты поступаешь против логики!
Она протянула руку к двери. Та распахнулась по её велению, едва не сорвавшись с петель. Щёки девушки пылали алым.
— Оставь меня наедине с дочерью!
Крики младенца не утихали ни на миг.
