Две книги о войне | страница 60



Мы обыскали весь лес, товарищ лейтенант, — говорит рябоватый. — Подобрали только раненого свя­зиста. . . Больше никого там нет. — Понизив голос, он шепчет: —Под шум дождя враг накапливается на той стороне. Лучше вовремя уйти. К утру придется отхо­дить с боем.

Подождем еще час, — твердо говорит Марты­нюк, с грустью и сожалением посмотрев на сапера.

Хорошо. Откладываем отход в третий раз. — И рябоватый, судя по всему — командир саперного взвода, опускает набухшую плащ-палатку, и она, как камень, погружается в воду.

Я смотрю на задумчивое лицо Мартынюка и спра­шиваю про обстановку, хотя она мне, конечно, и так ясна.

Какая там к черту обстановка! — Он устало ма­шет рукой. — Приказано отступать, и мы отступаем, прикрывая основные силы. . . Сегодня потеряли много людей. . . Вот не вернулась и группа Злобина. . . Она отвлекла на себя автоматчиков, благодаря ей мы и ото­рвались от врага, закрепились на этом участке. . . Вы знаете, что такое рота или батальон прикрытия при отступлении?

Догадываюсь, — отвечаю я.

Мы молчим, прикованные взглядом к трепетному

огоньку коптилки. Но наше молчание прерывается го­лосом снаружи:

Как быть с шалашами, товарищ лейтенант?

Пошли Смирнова. Пусть займут их, разожгут костры, вскипятят чай. Скоро начнем выводить на­род, — обернувшись, отвечает Мартынюк.

Потом поочередно входят в землянку командир от­деления связи, командир пулеметного взвода, предста­вители рот Веселова и Сиротина и другие, не разгадан­ные мной. То и дело в их разговоре я слышу имя Зло­бина.

И вдруг край плащ-палатки приподнимается, и мы снова видим рябоватое лицо командира саперного взво­да. Его мохнатые, толстые брови сведены у переноси­цы, и глядит он исподлобья.

Как скоро идет время! — шумно вздыхает Мар­тынюк.

Неужели прошел уже час? — негодующе спра­шивает медсестра.

Командир саперного взвода молча поднимает руку, показывает свои огромные, как будильник, часы.

Так... — в тягостной тишине произносит Мар­тынюк. И после долгой паузы: — Минируй... — как можно спокойнее выговаривает он.

Есть минировать проход! — гаркает сапер, и его брови разлетаются в стороны.

И тут Кондратьева, глотая слезы, тихо, по-бабьи, плачет, отвернувшись к стене...

Я сделал все, — раздумчиво, точно сам с собой, говорит Мартынюк, наклонившись над фитильком, и внимательно рассматривает его. — Ты это видела. . . Он был и моим близким товарищем...

Осторожно переставляя ноги в хлюпающих сапо­гах, в землянку входит связной Мартынюка. Откинув полу накинутой на плечи плащ-палатки, он протяги­вает лейтенанту окорок, завернутый в полотенце. От мяса несет сильным запахом дыма и запекшейся крови.