Две книги о войне | страница 60
Мы обыскали весь лес, товарищ лейтенант, — говорит рябоватый. — Подобрали только раненого связиста. . . Больше никого там нет. — Понизив голос, он шепчет: —Под шум дождя враг накапливается на той стороне. Лучше вовремя уйти. К утру придется отходить с боем.
Подождем еще час, — твердо говорит Мартынюк, с грустью и сожалением посмотрев на сапера.
Хорошо. Откладываем отход в третий раз. — И рябоватый, судя по всему — командир саперного взвода, опускает набухшую плащ-палатку, и она, как камень, погружается в воду.
Я смотрю на задумчивое лицо Мартынюка и спрашиваю про обстановку, хотя она мне, конечно, и так ясна.
Какая там к черту обстановка! — Он устало машет рукой. — Приказано отступать, и мы отступаем, прикрывая основные силы. . . Сегодня потеряли много людей. . . Вот не вернулась и группа Злобина. . . Она отвлекла на себя автоматчиков, благодаря ей мы и оторвались от врага, закрепились на этом участке. . . Вы знаете, что такое рота или батальон прикрытия при отступлении?
Догадываюсь, — отвечаю я.
Мы молчим, прикованные взглядом к трепетному
огоньку коптилки. Но наше молчание прерывается голосом снаружи:
Как быть с шалашами, товарищ лейтенант?
Пошли Смирнова. Пусть займут их, разожгут костры, вскипятят чай. Скоро начнем выводить народ, — обернувшись, отвечает Мартынюк.
Потом поочередно входят в землянку командир отделения связи, командир пулеметного взвода, представители рот Веселова и Сиротина и другие, не разгаданные мной. То и дело в их разговоре я слышу имя Злобина.
И вдруг край плащ-палатки приподнимается, и мы снова видим рябоватое лицо командира саперного взвода. Его мохнатые, толстые брови сведены у переносицы, и глядит он исподлобья.
Как скоро идет время! — шумно вздыхает Мартынюк.
Неужели прошел уже час? — негодующе спрашивает медсестра.
Командир саперного взвода молча поднимает руку, показывает свои огромные, как будильник, часы.
Так... — в тягостной тишине произносит Мартынюк. И после долгой паузы: — Минируй... — как можно спокойнее выговаривает он.
Есть минировать проход! — гаркает сапер, и его брови разлетаются в стороны.
И тут Кондратьева, глотая слезы, тихо, по-бабьи, плачет, отвернувшись к стене...
Я сделал все, — раздумчиво, точно сам с собой, говорит Мартынюк, наклонившись над фитильком, и внимательно рассматривает его. — Ты это видела. . . Он был и моим близким товарищем...
Осторожно переставляя ноги в хлюпающих сапогах, в землянку входит связной Мартынюка. Откинув полу накинутой на плечи плащ-палатки, он протягивает лейтенанту окорок, завернутый в полотенце. От мяса несет сильным запахом дыма и запекшейся крови.