Хозяйничала на вилле его жена, фрау Мариана.
Старик со старухой занимали верхнюю половину виллы. Мне же они охотно уступили нижнюю, с большой стеклянной верандой, выходящей прямо в сад. У меня была спальня, кабинет и столовая с развешанной по стенам и расставленной на полочках удивительно интересной и богатой коллекцией самых различных стенных, настольных и карманных часов. Коллекция представляла большую ценность, и хотя старики жили в нужде, они ни за какие деньги не соглашались ее продать. Очень часто в свободное от занятий время или после обеда я подолгу просиживал в столовой, слушая тиканье и бой этих удивительных часов. Многие из них были ручной работы, неизвестных мастеров. Особенно мне запомнились одни — карманные часы. Иоганн Штрамер купил их у раненого солдата еще в прошлую войну: весь тончайший механизм этих часов был выполнен солдатом крохотным напильником в окопе.
Как-то после обеда фрау Мариана принесла мне визитную карточку некоего мистера Патерсона и сказала, что неизвестный ей американец просит его принять по весьма важному делу.
Вскоре в столовую вошел грузный человек в небрежно надвинутой на затылок шляпе, с огрызком обсосанной сигары во рту, зажав под мышкой кипу обтрепанных книг. Кивком головы он поздоровался со мною, потом бросил на рояль шляпу и книги, вытер платком вспотевшее лицо и долгим оценивающим взглядом уставился на стену, на коллекцию часов... Пожевав сигару, незнакомец выбрал среди книг одну и, перелистывая ее, коверкая русские слова, спросил, на каком из европейских языков, кроме русского, я говорю.
Знаю немецкий.
Я — мистер Патерсон. Америка! — сказал он и ткнул себя пальцем в грудь.
Это я вижу, — сказал я.
Я старый коммерсант, кэптэн... Я изъездил почти весь свет... Бывал и в Китае, и в Индии, и на Азорских островах... Сейчас разъезжаю по Европе, скупаю картины, ценную мебель, антикварные безделушки, фарфор, хрусталь, ковры, драгоценности, немецкую оптику...
При чем же здесь я, советский офицер? Кто вас послал сюда?..
— Я пришел купить коллекцию часов, кэптэн. Сколько вы просите за нее?
Я рассмеялся.
Может быть, вам продать и виллу?
Да нет же, кэптэн, на кой черт она мне сдалась. — Американец подошел к стенным часам «кукушке», те как раз в это время прокуковали, потом — к настольным часам, те весело прозвенели, потом — к другим... В столовой стоял почти что не прекращающийся звон, писк, гудели рожки и звенели невидимые колокольчики. Было двенадцать часов дня.
