«В людей честнейших верный глас
Не верят. Вот и завирухой
Назвали девицу тогда,
И позабыли без стыда
Букала. Чем года поганей,
Туманнее тем предсказанье.
Узреть несложно какова
Сейчас забитая Москва.
Та де́вица была мне бабкой,
И вот, решилась без оглядки
На то, что молвит чернь и знать,
Сама храм Божий воздвигать.
Что может юная девица?
Булыги выбрать поровней,
Втянуть на холм пару камней,
Да снова вниз с горы тащиться.
Прошли года, родилась мать —
Еще года, и помогать
Таскать по склону валуны
Старушке стала — без вины
Себя как будто наказав.
Но честный, непокорный нрав
Её сподвиг, пока дышала,
Верить пророчеству Букала.
Пришёл и мне момент молиться —
На холм меня призыв повёл.
Когда-то юная девица,
Теперь же каждый шаг тяжёл.
Но ни крестьянин с лошадёнкой,
Ни князь, привыкший к кутежу,
Не помогли. Я лишь тихонько
Камни к вершине возношу.
И храм по-прежнему не виден,
Каменьев мало наяву,
Но будет строиться обитель,
Пока я здесь, пока живу!
Детей не да́л Бог, но я знаю,
Что помощь будет. Не забудь:
Москве — стоять, Руси, сверкая,
Ко славе освещая путь!».
«Святая женщина!», — набатно
Воскликнул потрясенный князь, —
«Пусть мой удел пока невнятный,
Но обещаю, не таясь,
Что для потомков славных судеб
Храм на Бору воздвигнут будет!».
Его решения быстры —
И застучали топоры!
Камней хватило на основу,
Для клетей лес рубили новый.
И словно облака вспорол,
Взмыв в небо, свежий частокол.
Построена дорога к броду
Какой народ не видел сроду.
Поднялись избы и амбары,
Вежи обзорные поджары.
Сквозь хор заздравных ликований
Князь ехал, радуясь. В час ранний
За радость звон пономарю
В Соборе Спаса на Бору!
Не раз горевшая дотла,
Москва вздохнула, ожила!
