Студент отложил книгу и уставился в окно. По перрону гордо вышагивал дембель в парадной форме. Погоны его были обшиты белой ниткой, на груди болтался неуставной аксельбант, китель звенел кучей пёстрых значков. Хотелось крикнуть ему вслед что-нибудь едкое, спросить, из каких войск выпускают в таких петушиных нарядах. Дмитрий захлебнулся в собственных чувствах и вспомнил свой ДМБ. Тогда поезд увозил его от проблем, но привёз в ещё более сложную жизнь.
Снизу дополз запах сыра Марьи Васильевны. Она продолжала трапезу, умудряясь при этом рассказывать об индийской моде и качестве тамошних тканей. Дмитрию вспомнился первый месяц службы. Две недели подряд солдат пичкали тухлой капустой. Женщина в «афганке» на глазах у всего строя кормила своего пуделя пончиками в сахарной пудре. Прапорщица возглавляла кухню и часто не могла сама осилить то, что привозила себе к чаю. Восемьдесят новобранцев в унисон чавканью собаки глотали слюни. Восемьдесят человек желали стать этой белой породистой дворняжкой. Восемьдесят человек ждали, когда им позволят стать людьми…
Из окна пахнуло ночной прохладой, поезд летел, будто освежившись после жаркого дня. Марья Васильевна, удовлетворённая беседой и быстро пролетевшими часами, спала. Анне снились Китай и Индия, куда она определённо решила съездить с мужем следующим летом. Евгений зарылся в куцую подушку и тоже грезил — о своих взрослых временах.
Дмитрий бесшумно рухнул вниз и вцепился в оставленный на столе сыр. Он тихо рычал, глотая его вместе с обёрткой, давился, а по подбородку текла жадная слюна…
Хочется света, но нет его вовсе
Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобождён из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырёх углах земли…
Откровение Иоанна Богослова. (20; 7)
Тёмный грот. Я иду по влажным камням в надежде найти выход. Но сбитые в кровь ноги перестают слушаться, а скользкая плесень на булыжниках не способствует быстрому ходу. Неожиданно жалкий свет моего факела вырывает из серой стены какую-то надпись. Напрягаю уставшие глаза. Полустёртые буквы сливаются в слово «понедельник».
Вижу: юноша в костюме за тысячу баксов с ценником вместо медали тащит за волосы слепую старуху. Впрочем, та тоже не промах. Плюётся с чувством в разные стороны, надеясь попасть на столь аккуратный костюмчик. Сотовое сердце юнца не терпит обиды. Он не хочет залезть в автобус последним.
Вижу свой дом. У калитки злой пёс по кличке Пеня подавился моим пустым портмоне и ищет услады для бурно текущей из пасти слюны.
