— Кто играет на гитаре? — старослужащий был мелким на рост, но крупным бычью. Он только что снял с кого-то новые сапоги. Свою рухлядь приспособил взамен. Мы смотрели на него, как овцы на мясника. И тут меня кто-то сдал: «Он играет».
— Что играешь? — поинтересовался сержант.
Я перечислил.
— Научишь? — он хлопнул меня по плечу.
Ему никак не удавалось поймать ритм этого пресловутого боя правой руки. Я показал ему всё медленно, быстро, фрагментами и целиком. Он злился, я трепетал. Он пробовал ещё. Гитара звенела убитой медью и треснутой декой. Я злился.
«Ты что, тупой?» Всё на квинтах, раз, два, три. Ещё пробуй. Грани стёрлись: дух, старый — какая разница. «Ладно, — наконец спохватился сержант, — завтра продолжим. Я без тебя прорепетирую. Возьми сигарет. Спасибо».
Так у меня в неведомом Тагиле появился сильный покровитель, почти бог, который всегда благодарит десятком папирос. Мы их курили по очереди, как травку, человек по шесть — десять. И в тот момент мой навык игры на инструменте был самым важным, который можно было иметь для благополучия.
* * *
Хочу ли я снабдить детей всеми возможными апгрейдами для жизнестойкости? Теперь, когда я увидел эту мысль на листе, склоняюсь к позитивному ответу. Но специального прицела нет — сынок, дочки, учитесь, пригодится. Нет. Моя позиция шире утилитарного и пошлого «полезно».
* * *
— Папа, можно я запишусь на музыку? — голос дочери, преломлённый через соты, отягощённый шумом школьной рекреации.
— Да, конечно. Запишись.
Для ребёнка существенно важно решить этот вопрос именно сейчас. По телефону. На пике эмоционального порыва. Она прибила меня этим вопросом, не подозревая этого.
— Слышишь, дочка, запишись!
Четверо грузчиков тянут старую «Пензу» на седьмой этаж. Уже почти ночь. Соседи ликуют — первый клавишный инструмент в подъезде. Это так интригует.
Дети не могут дождаться, пока мы вытрем пыль. Бряцают в шесть рук. Мне тоже хочется понажимать, но места просто нет. Так и стоял с тряпкой в руках. Ждал.
* * *
Я не пытаюсь разрешать детям всё. Запрещаю, к примеру, бить по клавишам, проходя мимо инструмента.
— Сынок, ты должен уважать то, что делают твои пальцы! Подкати к пианино стул, сядь, локотки в стороны. И играй. В противном случае закрой крышку.
Дети свободно распоряжаются папиными гитарами — пробуют бренчать и на шести, и на двенадцати струнах. Иногда я кого-то из них усаживал на колено, и мы били по струнам двумя правыми руками. Получалось интересно. Тем более что вещный опыт, опыт прикосновения — важная составляющая глобального опыта.
