* * *
Как много может подарить хороший снимок: и радости, и сентиментальной грусти. Спасибо каждому, кто снимает. Спасибо тем, кто любит и дорожит фотографией!
* * *
«Оренбург — совсем европейский город, и притом премилый, даже красивый, — отмечал Владимир Кигн-Дедлов. — Лучшая его часть вся застроена приветливыми каменными домами в два и три этажа. Много казённых зданий. Два корпуса, институт, больницы, присутственные места таковы, что их не совестно было бы поместить и в Петербург… Громадные гостиные дворы, где самое настоящее купечество торгует какими угодно товарами: от подержанной мебели до шёлков и бархатов. Несколько типографий, местная газета, афиши, объявляющие о приезде оперной труппы, которая оказалась вполне приличной, — чего же вам ещё!.. Я сразу воспрял духом и принялся усиленно знакомиться с Оренбургом. Чем больше я знакомился с ним, тем больше он мне нравился. Азиатские его черты, которые до того наводили на меня уныние, теперь только прибавляли прелести и новизны».
Опять дождик. Старая плотинка, не успев просохнуть после вчерашнего ливня, впитывает новые струи. Чёртова слякоть! Хлюпанье под ногами раздражает слух. Вот обидно: вчера только прикрепил новые погоны на рубаху. Теперь их покорёжит от влаги, и они потеряют весь свой крутой вид.
— Пароль? — доносится из-за двери.
— Замена, сколько ног тебе выдернуть? — почти кричит в закрытую дверь Фикса.
Скрипя, металлическая калитка открывается.
— Как дела, замена?.. в целом?.. — переступив порог, спрашивает Фикса, умудряясь правой рукой сжимать трудовую Володину руку, а левой стряхивать воду с промокшей фуражки.
— Служу, — отвечает молодой и смеётся.
— Замена, я очень злой и голодный, — грубо заявляет дембель.
— Сейчас разогрею фламинго под ананасовым пюре…
— А я ещё промок! — почти кричит Фикса, приблизив своё лицо к лицу Вовы.
Последний, растерявшись, переминается с ноги на ногу. Старый мгновение наслаждается сконфуженностью молодого и, по-доброму рассмеявшись, добавляет:
— Служи…
* * *
Сержант, распевая что-то про «губ твоих холод», вваливается в бойлерную.
— Что, Фикса, скоро задница станет квадратной?
Сергей отрывает глаза от книжки.
— Толстый, ты меня достал.
Андрей хватает книгу и отгибает титульную страницу.
— «За-писки сле-дователя», — по слогам читает он. — Интересная?
— Дерьмо! — отвечает Фикса.
— А Хемингуэя прочёл?
— Угу.
— Тоже дерьмо?
— Конечно, только более высокохудожественное, — дембель опять опускает глаза в книгу.
