— Да нам в Екатеринбург, — отвечаю я в надежде заинтриговать собеседника.
— Ну, садись, братва! До Уфы подброшу.
Мы закинули в кабину наши пожитки и с трудом разместились сами в небольшой кабине.
Виктор некоторое время несмело изучал спидометр, потом несмело спросил:
— Часам к семи будем в Уфе?
— Да, — рассеянно ответил водитель — к семи будем…
* * *
Через два часа монотонной езды, когда утомительные рассказы шофёра о своей семье изрядно надоели и захотелось послушать тишину, я заметил далеко впереди какое-то столпотворение на трассе.
— Смотрите, — сказал я, — авария.
Виктор, который усиленно притворялся спящим, дабы не участвовать в беседе, заёрзал и прилип к лобовому стеклу.
Через пятнадцать минут стало отчётливо видно, что трассу забаррикадировали голодные шахтёры с красными знамёнами.
— У меня полный кунг цветов, — причитал наш водитель, ударяя руками по автомобильной баранке. — Они же завянут, если я не привезу их сегодня.
— Коммуняки проклятые, — ругался Виктор, вытаскивая из кабины свой рюкзак. — Можно подумать, что мы получаем деньги вовремя! Тэтчер бы сюда с войсками!
Пешим ходом мы без труда перебрались через мост и очутились с другой стороны баррикад.
— Как же, — злился Дрогидин, почти по-отцовски чувствуя вину передо мной за столь сомнительное путешествие, — будем на М-5 к семи! Чёрта с два!
* * *
К полуночи мы оставили позади Уфу и прошагали по темноте километров десять, пытаясь всё же остановить попутку и переночевать в тёплой кабине.
Казалось, все башкирские комары разом решили отведать нашей кровушки, и я ещё никогда так изысканно и витиевато не перемывал косточки Богородице.
Вскоре силы совсем покинули нас, и мы решили приостановить наше бесполезное движение до утра.
Легли прямо на придорожном гальке, положив под головы рюкзаки. Сон всё не шёл.
— Наверное, около пяти градусов мороза, — предположил Виктор, перекатываясь на другой бок, — напрочь почки отморозил.
— Может ты умеешь спать стоя? — спросил я с издёвкой. Виктор встал и отряхнулся.
— Надо было взять водки из Оренбурга, — мечтательно изрёк он, содрогаясь от холода. — Пойдём до ближайшего кемпинга. Может, там торгуют этим хозяйством.
Алкоголь, однако, не помог согреться, но дал возможность на два часа забыться тяжёлой дрёмой. Снилась сухая, прыщавая преподавательница стилистики, которая пыталась столкнуть меня в большую мясорубку, где уже бился в предсмертной судороге окровавленный Дрогидин.
* * *
На рассвете спустился туман, и два силуэта, вечных, как сама природа, уныло брели навстречу красному солнцу.
