Постель барона давно пришла в негодность. Подушка превратилась в ком слипшихся перьев, грязных и влажных, ткань простыни истлела, худо-бедно держалось одеяло, а из многочисленных дыр в тюфяке вываливалась солома. Но Эдгар не поленился перерыть остатки постели и вытряхнуть всю солому из тюфяка, в ожидании, когда выпадет и стукнется о пол с легким металлическим звоном маленький ключик.
Но, увы, здесь посланца Серого Ордена ждала неудача. Ни под подушку, ни рядом с собой в постель барон ключ не клал — видать, не трясся за свою жизнь до такой степени.
Растерянный, Эдгар присел и заглянул под кровать… и вот тут ощутил примерно то же, что чувствует рыбак, заметив, что его поплавок как бы сам по себе пошел в сторону. На полу под кроватью то ли чернилами, то ли просто черной краской была оставлена надпись… россыпь крупных букв. Смекнув, что она может быть подсказкой, Эдгар поднес к надписи горящий факел, чтобы лучше различать буквы.
«Тот, кто не борется за дело Света, уже следует дорогой Тьмы, — гласили черные, неплохо сохранившиеся, буквы, — а тот, кто привечает идущего дорогой Тьмы, сам становится на эту дорогу. Я приютил светопротивное отродье из магического вертепа Рах-Наваза и навлек на себя проклятье. Я получил из рук мага силу, с которой не сравнится никакое оружие, сработанное руками смертных — и моя мечта, дело всей моей жизни, пошло прахом. Я оставляю вещи, на которых лежит проклятье мага в этом замке, как оставляют в тюрьме преступников. А чтобы вещи эти не попали в плохие руки, я спрятал ключ от их узилища. Спрятал туда, куда ты, незваный гость, едва ли сунешься, если у тебя осталась хоть толика ума. Если же нет, если ради светопротивных побрякушек ты готов нырнуть в зловонную пучину, значит разум окончательно оставил этот мир. И он заслуживает, чтобы мое проклятье вышло из этих стен, роду людскому на погибель».
Записка, пережившая почти век, была без подписи. Но не требовалось быть мудрецом со лбом в полголовы, чтобы понять: оставил ее не кто иной как здешний хозяин. Оказавшийся не просто скупердяем, вдобавок трясущимся за свою шкуру, но еще и попавшим, не иначе, под влияние Белого Ордена.
Читая это витиеватое послание, Эдгар злился все больше с каждым новым словом. Под конец был готов даже покрыть владетеля Затопленного Замка отборнейшей бранью и жалел, что его мнения о себе покойный барон не услышит.
Успокоился посланник Серого Ордена лишь под конец. Ибо заметил в словах послания еще и подсказку.
