Пока иду по коридору, в моей голове проносятся сотни различных сценариев, как ей сказать. И вообще — говорить ли. Я съеживаюсь при одной мысли об умалчивании, но при этом не перестаю задаваться вопросом, почему так себя чувствую. Потому что хочу быть честным со своей женой или же потому, что этот поцелуй означал нечто большее, чем простая ошибка, и заслуживал признания?
Прежде чем я успеваю проанализировать эту абсурдную мысль, я замечаю ее. Хэдли стоит у входной двери с небольшой сумкой в руках.
При виде ее я снова возвращаюсь в этот мир, в свою реальность. От этого Лейла кажется существом из параллельной вселенной.
— Хэдли? — я произношу ее имя вопросительным тоном, хотя уже заранее знаю ответ на свой незаданный вопрос.
Еще никогда я так себя не чувствовал. И еще никогда у меня не останавливалось дыхание и не замирало сердце. Люди постоянно говорят об этих симптомах влюбленности, но это не любовь. Это пугающее чувство — чистый и неподдельный ужас. Он охватывает мое тело целиком.
Хэдли уходит от меня. Навсегда.
Она поворачивается ко мне, и выражение ее лица настороженное, но в глазах пустота. А поза и напряженная, и кроткая одновременно.
— Я еду к Бет.
Я слышу ее спустя секунду, когда звук прорывается сквозь окутывающую тишину.
— Что?
— Вернусь в среду.
— Вернешься?
Она хмурит брови — именно это меня в ней и привлекло с самого начала. Так странно, но желание разгладить морщинки у нее на лбу у меня сейчас не появилось.
— Мне нужно немного времени для себя, — продолжает она. Ее мягкий голос когтями царапает мне кожу.
— А как же Ники?
Я уже как-то задавал этот вопрос. И подобный разговор у нас тоже уже был. В ночь, когда Лейла видела меня в окно, мы с Хэдли спорили именно об этом. Я хотел, чтобы она осталась, а она хотела на несколько дней уехать.
Хэдли качает головой.
— Я ему не нужна.
А как же я? Ты нужна мне.
— Ты сейчас хочешь сказать, будто ты не нужна своем сыну?
Хэдли сглатывает, и у нее в глазах появляется странный взгляд.
— У него есть ты, а еще несколько дней здесь побудет Сьюзен. Мне просто… нужно уехать.
— Почему? От чего именно ты хочешь уехать?
— Я не хочу спорить, Томас. Просто… я хочу уйти.
— И ты поэтому крадешься посреди ночи? Потому что не хотела спорить? — не дав ей ответить, я продолжаю: — Но знаешь, что? Тебе не удастся избежать спора. Ты не можешь просто взять и сбежать от меня!
Я знаю, что мне стоит себя контролировать. И это не ее вина, что она захотела уйти. Это все я. Все испортил я.
