Снова.
***
Должна признаться: после встречи с Хэдли и Томасом в кафе, я наблюдала за ним… в его доме… ночью, в окно.
Знаю, что это плохо. И почти тянет на преступление. Похоже на психоз. И сталкинг. Если Томас узнает, он меня убьет. Если узнает Кара, она наделает в штаны. Поэтому им я никогда не скажу. И заберу этот секрет с собой в могилу.
Адрес Томаса найти было легко. Он указан на сайте университета под списком сотрудников. Я просидела у дома своего преподавателя несколько часов, пор пока больше не смогла там оставаться, после чего наступила ночь, и я написала свое дерьмовое стихотворение с ужасным выбором слов.
Я всегда чувствовала себя аутсайдером и фриком, любила того, кто никогда не любил меня в ответ — сводного брата, который для всех окружающих мне настоящий брат. Как и для моей матери.
А теперь я нашла того, кто проходит через то же самое. Поэтому я нарушила собственное правило никогда и никого больше не преследовать и вчера вечером пошла к дому Томаса. Я смотрела на него через окно гостиной. Он развалившись сидел на диване, перебирал какие-то бумаги, крепко сжав ручку в руке и постоянно хмурился. Волосы всклокочены, а футболка подчеркивала линии его тела. Время от времени Томас поднимал голову и смотрел в окно. Слава богу, что у дома растут густые кусты, благодаря которым меня не было видно. Наконец он поставил оценку и бросил лист бумаги на журнальный столик. Потом проделал то же самое с другими работами.
Я почти ощущала охватившее его разочарование, но потом он отбросил студенческие работы в сторону и принялся ходить вперед-назад. Остановился и обернулся — я не знаю, на что именно он посмотрел, — а потом продолжил метаться. Это продолжалось не один час — будто гипнотизирующий ритуал, — после чего Томас рухнул на диван и запрокинул голову.
Сегодня идет снег. С неба падают крупные хлопья и ровным слоем ложатся на тротуар. Ощущая пронизывающий холод, я иду медленными размеренными шагами. Высокие здания кампуса сменили низкие дома с закругленными крышами, стоящие друг от друга на приличном расстоянии. Мне не стоит этого делать. Я не должна шпионить. Это безумие, не говоря уже о том, что нарушение закона, но все равно продолжаю идти.
Впереди вижу стоящий в стороне дом. Здесь живет Томас. На давно не стриженном газоне лежит снег, и в сочетании с заросшим кустарником место выглядит заброшенным. В этом доме не ощущается уюта.
В животе ноет, как и всегда, когда поблизости оказывается Томас, но сейчас это ложная тревога, потому что его здесь нет. В гостиной темно. Мне бы развернуться и уйти — может, дома никого нет, — но чокнутое сердце толкает меня вперед.
