— Справедливо, конечно, — согласился юноша.
— Хочешь посмотреть?
— И посмотрю. Только на живого. На мертвого, как ни крути, не получится. У меня страшно мало времени.
И, поблагодарив гражданина, он направился к площади, оставив после себя довольно странное впечатление. Шутка ли, тратить драгоценное время на подобное!
— Вдруг он его сообщник, — пустил сплетню один.
— Не может такого быть! — возразил другой.
— Очень красивый, а тот грязный и растрепанный весь, — вставила ценную мысль какая-то женщина.
— Тратить время на него!
— Молодой просто еще, глупый.
Так сплетня о сообщнике умерла, полностью даже не родившись. А ничего не подозревающий «дьявол» тем временем с максимальным комфортом развалился на полу клетки и недвижимым взглядом созерцал потолок. Ему предстояло многое обдумать, как полагается перед смертью, только вот у него это никак не получалось. Голова оставалась совершенно пустой, если не считать горькой радости от того, что жалкое существование, наконец, заканчивается, и за свои деяния больше не придется нести ответ.
«Ты признаешь, что убил их?» — спрашивал судья буквально несколько часов назад.
Он только пожимал плечами и сухо отвечал «да», к великому возмущению наблюдающих за судом людей. Он думал о том, что от него ждали раскаяния, и, должно быть, он действительно его чувствовал — ведь он никогда не хотел убивать, ни единой похожей мысли никогда не возникало в его разуме. Только вот беда — он совсем забыл, на что похоже раскаяние и как его нужно выражать. Он уже давно почти ничего не чувствовал. Словно заблудился в темном лесу: существовал, а не жил. Пытался найти дорогу обратно к жизни, но не смог… Жаль убитых в драке людей, но на что похоже раскаяние, он так и не вспомнил. Будто и тогда, до приговора, не было никаких мыслей. Может, их действительно не было. Если подумать, кто он вообще такой? Никто. Только на его тюрьме табличка, на которой обычно значилось имя, пустовала. Столь долго он бродил по округе, а его имени так никто и не вспомнил.
Солнце поднялось еще выше, раскалив железную клетку до поистине адской температуры. Но заключенный только недовольно поморщился и даже не подумал сдвинуться с места, все равно это было бесполезно. Он только закрыл глаза и стал подумывать о том, чтобы провалиться в дрему — глядишь, время пролетит быстрее. Но едва заманчивая мысль пришла ему в голову, льющийся сплошным потоком солнечный свет кто-то загородил. Должно быть, вернулись глазеть жители города, — лениво подумалось заключенному. Он был сыт этим по горло и потому не захотел открывать глаза.
