Он вернулся в машину и сложил одежду на заднее сиденье.
– Хорошо, милая. Думаю, тебе понравится то, что у меня для тебя есть. Хочешь мороженого? Я знаю хорошее место.
Он завел машину и поехал к соседнему Сонику. Донни нажал на кнопку на домофоне и заказал большой молочный коктейль. Когда девушка вышла, она не обратила на Кэнди никакого внимания. Он встряхнул стакан и сделал глоток.
– Хочешь? Это очень вкусно. – Он зажал соломинку между ее губ. Через секунду забрал стакан и сделал еще один глоток.
– Видишь? Вкусно, не правда ли? Не могу дождаться, когда ты примеришь свою новую одежду. Ты будешь прекрасно выглядеть. Не в смысле, что ты уже не выглядишь так. Я имею в виду, что ты уже прекрасна.
Допив коктейль, он выбросил стакан и поехал домой. По дороге, полицейская машина позади него включила мигалку. Донни пытался не волноваться, когда остановился. Глядя в зеркало заднего вида, он сделал несколько глубоких вдохов. Офицер подошел, Донни опустил стекло.
– Добрый день, сэр. Знаете, почему я вас остановил?
– Нет, сэр.
– Вы проехали на красный. Права и регистрацию, пожалуйста?
– Ок. Секунду. – Донни наклонился и порылся в бардачке.
– Как поживаете, мэм?
– Что, простите? – спросил Донни.
– Ваша подруга. Я просто спросил, как у нее дела.
– О. Она плохо себя чувствует, поэтому я везу ее домой. Она заснула. Наверное, мигрень.
– Ну, ясно. У моей жены мигрени. Они становятся настоящими стервами.
– Да, сэр. Вот, пожалуйста. – Донни передал офицеру свои документы. Офицер вернулся к своей машине, когда Донни тяжело сглотнул, наблюдая в зеркало заднего вида. Казалось, что прошло несколько часов до возвращения офицера с бланком. Донни подписал его, и офицер его отпустил. Как только он вернулся на дорогу, Донни почувствовал, как будто он задерживал дыхание во время всей встречи с полицейским. Дыхание сбилось, он вспотел. Наконец, он оказался дома и въехал в гараж.
Он внес Кэнди внутрь и положил ее на кровать. Затем пошел и достал одежду из машины. Когда он одевал ее, он заметил, что ее левая рука отрывается.
– О нет! – воскликнул он.
Донни пытался исправить все, но чем больше он делал, тем больше он портил руку, тем сильнее отрывалась рука, пока швы не разорвались полностью в разлагающейся коже, и рука не отвалилась. Он побежал и принес свой швейный набор и попытался пришить руку снова, но кожа просто продолжала гнить и отваливаться кусками. Он швырнул набор, в расстройстве. Донни ходил по комнате, пытаясь перевести дыхание. Его любовь, его красивая, совершенная любовь, тщательно собранная своими руками, буквально разваливалась на части. Почему?
