— Вы могли бы подделать его подпись.
Клер широко раскрыла глаза, потом ее лицо сделалось строгим.
— Вы это серьезно говорите?
— Да, — сказал он. — Мы произведем фиктивную продажу, которая будет просто отказом от прав.
— Сколько вы заработаете на этом?
— Только комиссионные, — признался Женис.
— Вы живете только ради денег?
— Это единственное, что имеет еще какую-нибудь ценность, — произнес он, искренне в это веря.
— Не хотела бы я быть на вашем месте.
— Если вы думаете меня пристыдить... У меня неплохая работенка, и я занимаюсь ею с удовольствием... Если вы хотите сказать, что я отвратителен, то мне на это наплевать.
— Отвратителен, это уж точно, а может, и опасен, а? Уж вы, наверное, нагоняете страх на дурочек, которых ловите.
Они молча рассматривали друг друга. Он чувствовал, что она прекрасно владеет собой.
— У меня бывают и интеллектуалки, — бросил он насмешливо.
— Не сомневаюсь. Они частенько еще глупее.
— Вы так суровы к своим подружкам?
— Я-то их не эксплуатирую.
Какое-то время он не мог произнести ни слова.
— Вы что, принимаете меня за сутенера?
— Да нет, вы плаваете в еще более мутной воде. Знаете, что такое рыба-лоцман? Такая мелкая рыбешка, которая всегда плывет рядом с акулами.
— Вы не очень-то похожи на любительницу детективов, — произнес Женис с сарказмом. — Что вы себе воображаете, черт возьми?
— Не воображаю, а подозреваю, это еще хуже. Но рано или поздно вы станете идеальной жертвой... Они быстро разделаются с вами, когда в вас не будет больше надобности.
— Интересно, — проговорил он, — но лучше бы вы подписали эту бумажку, иначе вам придется заплатить некоторую сумму за машину, которая уже не существует.
— Вы никогда не заглядываете в свою душу? Боитесь, голова закружится?
— Прямо как в кино, — сказал Женис, теряя терпение. — Знаете, с тех пор, как умер Габен, нет нужды писать подобные диалоги...
Она улыбнулась.
— Перевертыш... — проговорила Клер снисходительно. — Подпишу я вашу бумагу. Надеюсь, что это позволит вам провести рождество по вашему вкусу.
Женис просто возненавидел ее за эту фразу. Что она воображала? Что он устраивает оргии?
— По крайней мере один не останусь, — зло бросил он.
Мадам Руссе-старшая возмутилась, когда дочь заявила ей, что уходит.
— Канун рождества... Мне надо за покупками... Ничего не готово. Даже нет елки для бедного малыша... Спрашивается, о чем ты думаешь?
— Я скоро вернусь.
Не могла же Клер сказать ей, что их телефон прослушивается. Мать устремила бы свое недовольство в одном направлении. Административные органы, закон, полиция по-прежнему пользовались у нее огромным авторитетом. Если кто-то вызывал подозрение, значит, действительно, серьезно провинился. Она еще припомнит «эти глупые истории с экологией», припомнит, что Клер водится с кем не надо, вечно поддерживает всякие протесты.
