Убедившись, что "Варцихе" больше не осталось, Замурцев сказал:
--А что мы, собственно, сидим? Пошли дорогу искать! Он сжал пальцами нос и голосом простуженного радио прогнусил - как учили тогда, в Сеще:
-- Tower, this is Aeroflot number one, one, two, five, seven. Request permission to start the engines. {Диспетчер, на связи самолет Аэрофлота номер один, один, два, пять, семь. Прошу разрешения на запуск двигателей. (англ.)}
Он с наслаждением увидел, как круглые глаза Эндрю стали еще круглей.
--О!.. -восхищенно простонал он. Потом ухватился за свою синюю кепку, надвинул ее до самых бровей и, еле шевеля из-под громадного козырька нижней челюстью, просипел не менее отвратительным, чем Замурцев, казенным голосом:
- Permission is granted.{Даю разрешение. (англ.)}
- Roger. Out.{Вас понял. (англ.)}
Замурцев взревел турбинами, и тогда Эндрю Манн приказал:
- Proceed to taxi strip number two! {Следуйте на рулёжную дорожку номер два. (англ.)}
Продолжая прогревать двигатели, Андрей замотал в разлохматившуюся бумагу остатки закусок, собранные Мисюсь, забросил всё обратно в сумку, потом прервал гудение, чтобы сказать Джарус:
--Надень куртку, пойдем дорогу искать.
--Слушай, ты на каком это языке говоришь? -поинтересовался Эндрю.
--На арабском.
--Ты и по-арабски можешь? Парень, это потрясающе!
--А ты думал, как я с ней общаюсь? -Андрей вытащил ключ из замка зажигания и сказал с нажимом, чтобы не дать американцу слишком пялиться на езидку:
-- Tower, this is number one, one... как там дальше, черт побери... seven. Request permission to take off. {Диспетчер, это номер один, один... семь. Запрашиваю разрешение на взлёт. (англ.)}
Сказал - и тут же, не дожидаясь ответной реплики полез наружу из "Вольво", бросив езидке:
-Йелла! {(Пошли! (араб.)}
Очутившись на свежем воздухе, он немного подождал, но скоро обнаружил, что ни Джарус ни американец не торопятся следом, и, ощутив непонятное раздражение, снова сунул голову в салон.
Эндрю Манн за это время успел протиснуться между передними сиденьями и, блестя зубами из-под кепки, показывал Джарус, за какую штуковину дергать, чтобы открылась дверь. При этом он, разумеется, что-то бодренько приговаривал по-английски.
Замурцев почувствовал, что раздражается еще больше. Во-первых, оттого, что и сам мог бы догадаться подсказать езидке, как выбраться из авто - ведь прежде она ни разу этой операции не проделывала. А кроме того, ему почудилось во взгляде Джарус, когда она косилась на американца, что-то от обычной деревенской девчонки, любящей послушать банджо и пожевать резинку. А ему хотелось, чтобы оставалась другая Джарус, шепчущая непонятные слова, от которых останавливается сердце.
