"...и в Ливане, и на Синае", -продолжил про себя Андрей. Программу "Время" он иногда заходил посмотреть в торгпредство.
Непеев, волоча груз бытия, прошел мимо, посматривая время от времени, ловит ли Саша камерой его каблуки, и в пустом холодном воздухе всё всплывал его голос:
-А как место называется, ты запомнил?
--Не то Холь, не то Гуль, -отвечал Саша.
--А "эль" там было в начале? Я же тебя просил запомнить...
Андрей пошел наугад вдоль палаток. Журналисты разбежались по лагерю, как цыплята по грядкам, как будто пытались найти какой-то спрятанный приз, хотя даже непрофессионалу Замурцеву было ясно, что искать здесь больше нечего.
Ему попался Леша Худомлинский, небрежно открывающий секреты Востока паре иностранцев:
-Если из Синджара, то это курды-езиды. Езидам в могилу кладут деньгу, хлеб, сыр и дубинку. Когда приходит ангел за расчетом, покойник предлагает ему сначала деньги, чтобы отвязаться, потом еду, а если и от еды откажется, то пускает в ход дубинку... А вот если юноша хочет полюбоваться девушкой-езидкой, то ему надо просто начертить вокруг нее круг, и она не имеет права из него уйти, пока юноша не позволит... (Явно прихватывает Леша, подумал Андрей) Вон, кстати, видна гора Синджар, из тех мест эти езиды и пришли...
Замурцев тоже посмотрел. День был туманный, небо низкое, но показалось, что далеко на востоке, на иракской территории, действительно виднелась большая гора, до которой было километров сорок, не меньше. Если бы светило солнце... Он посмотрел: где сейчас солнце? - и вдруг что-то ударило неприятно изнутри: а час-то? какой сейчас час?
Набежала уже половина четвертого. Это значит, что если тут же, не мешкая - черт с ним, с обедом, тем более, в этой пыльной Хасаке не получится ничего лучше, чем подозрительный шашлык в грязноватой харчевне если, не водя больше хоботом по сторонам и не развешивая уши, броситься к авто, то всё равно в Румейлан, на крайний северо-восток, где он надеялся переночевать на контракте у советских нефтяников, придется ехать полпути в темноте: зимой в эту пору уже в полшестого наползает ночь.
Андрей разыскал Коровникова.
-Ну, Женя, не поминай ни лихом, ни матом.
--Что-то ты, старичок, говоришь сегодня загадками. Или это опять из Хемингуэя?
--Просто хочу тихо-тихо убежать. Пора ехать дальше.
--Куда уж дальше! -удивился Женя.
--Есть места, Женя, -сказал Андрей и опять услышал, как где-то внутри него холодные пальцы нажали на клавиши, и зазвучал улетающий в небо тревожащий аккорд. Но Жене ли с его острым носом и быстрыми глазами было об этом рассказывать? Поэтому он только повторил:-Есть места...-и через силу плоско пошутил:-Но это не для прессы.
