— Кто? Кому вы меня продали? — спросила я, плохо скрывая горечь в голосе, подступившую к самому горлу. Нет, пожалуй, мне было вовсе не наплевать на свою судьбу, как я думала все это время! Но женщина махнула на меня рукой, сдерживая улыбку, словно вот-вот собиралась рассказать пошлую шутку, услышанную на привозе от рыбаков.
— Не торопись. Предложенная мне сумма была достаточно щедра, но я владею борделем не первый год! Разумеется, если кто-то один готов заплатить такую цену за товар, то найдется и другой. — Женщина лукаво притихла, видимо, ожидая что я накинусь на нее с расспросами. Но я стояла перед ней не жива не мертва, уже живо представляя себе, что останется от меня спустя год рабской жизни… — Восемь! Восемь предложений поступило мне на тебя, нет, ты представляешь! Вот уж где моей натуре разгуляться!
— Кому? Кому вы меня продали? — обратилась я к ней чуть не плача, у меня просто сил уже больше не было смотреть на ее довольное, чуть не лопающееся от радости лицо. Уж лучше было узнать свою судьбу и смириться с ней или сейчас же пойти и выйти в окно… хотя, пожалуй, с такой высоты я только ноги переломаю, а шею так и не сверну.
— Да никому я тебя еще не продала, ну что ты заладила! Говорю же, гонец только вчера прибыл, я всего-то и успела дела состряпать, да нужных людей напрячь, чтобы подсобили с поиском покупателей. Не сегодня-завтра назначу торги… да не переживай! — По-своему истолковала она мой потерянный вид. — Я все придумала; посмотрим, сколько заплатят, я покрою убытки, а с того, что останется выдам тебе десять процентов. Десять! И будь уверена, я продам тебя, мой цветочек, по самой достойной цене!
Она еще что-то говорила, говорила, взявшись укладывать мои волосы, а потом массировать плечи, но я не слушала. Думала о том, что же еще предстоит мне испытать в жизни и как коварна судьба… вот, вроде бы совсем недавно махнула передо мной своим хвостом счастья, завлекая в беспечное и спокойное будущее, а теперь клацнула зубами у самого носа. И смотрит, как я себя дальше буду вести. Испугаюсь и дам себя съесть с потрохами и косточками или начну выворачиваться ужом и кусаться в ответ. А внутри ширилась пустота… отдававшая могильной сыростью и холодом, совершенным одиночеством и полной беззащитностью перед чужой волей.
* * *
В эту ночь я долго не могла уснуть. Нет, я не планировала побег… ну, куда мне бежать с таким лицом. Разве что в объятия к какому-нибудь портовому грузчику или стражнику на площади, который, разглядев мою ладную фигурку, пожелает и себе такого счастья. Не на совсем, так хоть пощупать в сласть. Ну, чем лучше такая судьба той, что мне сулила мадам Кардамон?
