- Не меньше месяца стояли перед ней, - согласился Николай Павлович. - Но вы вот что мне скажите, Борис Владимирович, как идет строительство на Ханко?
- Стадия согласований и утверждений, слава богу, миновала, - усмехнулся Бычевский. - На полуостров уже выехали строители. Остается сущий пустяк: забросить цемент, арматуру, а там и возвести укрепления.
- Шутите, Борис Владимирович...
- Не собираюсь. Дело до сих пор идет медленно, сами убедитесь. Надеюсь, что поможете двинуть его.
Домой Симоняк вернулся только под вечер. Предложил жене:
- Надо бы в магазин заглянуть, купить кое-что на дорогу.
С тихого Благодатного переулка Николай Павлович и Александра Емельяновна вышли на широкий, людный проспект. Стоял октябрь, моросил осенний дождь. И всё же город, даже в это пасмурное время, был величав и прекрасен. По железнодорожному мосту, нависшему над проспектом, прогремел поезд и умчался куда-то, - может быть, повез на Ханко долгожданный груз?
Вот как оно происходит, - мелькнули у Симоняка мысль, - я еще здесь, и я уже там...
Магазины сверкали витринами. Николай Павлович и Александра Емельяновна шли по городу, словно снова знакомились с ним.
- Здравствуйте, товарищ полковник!
Симоняк обернулся. У парадного стояла невысокая женщина, повязанная шерстяным платком.
- Или не признали? Помните, весной в одном трамвае домой ехали? Я еще про сынка Федю спрашивала. Не забыли?
Нет, Симоняк не забыл. Это не так давно и было, в марте. В тот день он приехал в Ленинград с Карельского перешейка, где только что закончилась война.
На углу Невского и Садовой Николай Павлович вошел в трамвай. Устал он страшно и, оставшись на задней площадке, прислонился к стенке вагона. Последние дни спать ему доводилось мало, урывками. Неделями он не снимал полушубка, даже побриться не успевал и зарос густой щетиной. Это смущало его, привыкшего всегда быть в форме.
С фронта? - поинтересовалась молоденькая кондукторша.
Фронта уже нет, - ответил Симоняк. - Мир...
Хорошо это. Ленинградцы каждого из вас расцеловать готовы.
И даже такого небритого? - засмеялся Николай Павлович.
А что? Заслужили.
До поцелуев не дошло. Слышавшие этот разговор пассажиры стали звать Симоняка в вагон, сразу уступили место. Его забрасывали вопросами. Правда ли, что у дотов четырехметровые железобетонные стены? Можно ли их пробить бомбой или крупным снарядом? Всех ли вы ловили в лесах белофинских кукушек? Как поживает лихой удалец Вася Теркин?
