Как Бурданы ни старались экономить свои скудные съестные запасы, после месяца робинзонады — а в том, что это робинзонада, сомневаться больше не приходилось — они кончились. Пришлось искать съедобных моллюсков. Поскольку в этих местах даже крабы почему-то не водились, жестокий голод вынудил Анри, который в жизни не обидел букашку, заняться охотой. Охотник из него, как и следовало ожидать, получился плохой.
Страх неумолимо приближающейся голодной смерти заставляет Анри собрать остаток сил и еще раз отправиться на поиски прохода к южному побережью острова. Эта вылазка едва не стоила ему жизни: он чуть было не утонул в какой-то реке. Выбиваясь из последних сил, он вернулся к лагерю. С мыслью о том, чтобы пробраться к южному берегу, пришлось распрощаться.
Оставалась последняя возможность: соорудить плот и попытаться выйти на нем в море, чтобы затем, обогнув остров, добираться до судоходных путей. 17 марта — первая и последняя охотничья удача Анри: своим крошечным карабином ему удалось подстрелить неизвестно откуда взявшегося кенгуренка. Его мяса хватило на два дня.
Восстановив немного силы, Анри принялся за постройку плота. К сожалению, стволы двух необыкновенно твердых мангров, на повалку и очистку которых ушло несколько дней и почти все силы, утонули в воде. Пришлось срубить мачты «Синга Бетины» и отодрать от нее кое-какие доски. Через несколько дней плот, неуклюжий и не очень надежный, был готов. Он имел мачту с парусом и рулевое весло.
Накануне отплытия на одном из обнажившихся рифов Анри удалось найти несколько больших устриц. Это позволило робинзонам кое-как утолить голод. На следующий день, погрузив все самое ценное и необходимое на плот и оставив на берегу на всякий случай бутылку с прощальным письмом, Бурданы с началом отлива вышли в море. Они предполагали днем плыть вдоль берега к югу, а к ночи приставать к острову, на котором можно будет ночевать и добывать какую-нибудь пищу.
Получилось же все иначе. Уже на второй день плавания ветер и отлив снесли плот в открытое море. Если учесть, что на плоту имелось лишь 20 литров пресной воды и ни крошки съестного, а до оживленных судоходных трасс было не меньше 100 миль, то становится очевидным, что Бурданов ожидала неминуемая смерть если не от голода и истощения, то от первого же шторма. А тут еще начал медленно, но неуклонно погружаться в воду плот. Уже через два дня над ее поверхностью возвышался один ящик, на котором еще можно было кое-как сидеть вдвоем. На третий день и ящик оказался под водой. В довершение всех бед невыносимые муки причиняли разъедаемые соленой морской водой раны на ногах.
