Разумеется, называемые мной конкретные факты в большинстве своем заведомо не могли отразиться в былине — мы устанавливаем каждый раз лишь тип реалий, влиявших на сознание сказителей. Речь вообще не идет об «отражении реальности» в том упрощенном смысле, что картина свиста Соловья-разбойника сложилась на основе какого-то определенного события, которое было приукрашено, и т. п. Как образное целое эта картина «сконструирована» умом и фантазией многих поколений сказителей, чему достаточной порукой является хотя бы наличие глубинных мифологических прообразов. Но сам замысел не мог не отталкиваться от жизненных наблюдений, из них же черпались детали для его текстового воплощения, а последующие исполнители — соответственно тому, как они уловили этот замысел в традиционном тексте былины, — использовали для его передачи, «разъяснения», развития крупицы собственного знания реальности. В результате многие моменты описания свиста Соловья поражают своей натуралистичной точностью.
Взять, к примеру, мотив выпадения окон. Первоначальная его формулировка, видимо, была такой: «оконницы (окольницы) посыпались». Вообще-то слово «оконница», или «окольница», означает оконную раму. Зачастую, правда, тем же словом называли и оконное стекло. Здравый смысл тоже вроде бы подсказывает, что в данной ситуации подразумевались стекла, то ли выбиваемые напором воздуха, то ли лопающиеся от сотрясения всего дома[2]. Многие певцы былины понимали этот мотив именно так, о чем свидетельствует ряд его последующих модификаций («околенки хрустальные порассыпались», «все хрустальные стеколышки посыпались», «окольни стекла все повыпали» и т. п.). Но и первое значение слова давало о себе знать. Некоторые исполнители, пытаясь его сохранить, подчеркивали, что выпали не сами оконницы («полетели из окольниц стекла аглицкие»), другие, наоборот, подбирали глаголы, более отвечающие тому ущербу, который мог быть причинен именно рамам («окольницы поломалися»). А в одном прозаическом варианте сказано прямо: «Из окон рамы повыпрядали». Не это ли исконный смысл былинного мотива?
Подозрение окрепло, когда в сводке экстремальных природных явлений, составленной Е. П. Борисенковым и В. М. Пасецким, я наткнулся на следующие сообщения: «Удары грома были столь сильны, что земля трепетала, в домах из окон выпадали рамы и из божниц — иконы» (гроза 22 мая 1762 года над Саратовом). «В одних домах ветром вырваны оконные рамы и разбиты все стекла; в других снесены дымовые печные трубы…» (ураган, пронесшийся 25 мая 1860 года над Чебоксарами). Опираясь на аналогичные случаи, создатели былины вполне могли подразумевать, что от сотрясающего свиста Соловья-разбойника вылетели именно рамы.
