— И вовсе не поэтому! Фу! Вы просто ужасны, когда так говорите!
— Я пекусь о вас, милочка. А посему, оставьте свои наблюдения, и обратите внимание на генерала, он идет сюда. Улыбайтесь, Катрин! Улыбайтесь!
К оттоманке подошел важный господин с портретом государя на груди. Бриллианты, обрамляющие портрет, сверкали так, что окружали лицо генерала почти мистическим ореолом. Катерина Ивановна коротко вздохнула и заставила себя растянуть губы в улыбке.
Полонез кончился, и граф проводил Ночную княгиню к ее месту на диванчике, где благодушно ждал покинутый супруг. Поклонившись князю, граф прошел к группе товарищей, перехватив по пути бокал шампанского.
— Она великолепна, верно? — встретили его восторгами друзья.
— Кто? — делано удивился Владимир Алексеевич, потягивая вино.
— Ночная княгиня, черт побери! — пылко воскликнул Андрей Бельский, ближайший приятель и поверенный всех дел графа Боброва. — Ты все еще будешь отрицать, что между вами нет того, что наши европейские друзья зовут la relation intime?!
— Не буду отрицать, что ты слишком любопытен. И назойлив, как муха, притом, — лениво отозвался Бобров. — А кто вон та милая блондиночка? Судя по всему, она в свете впервые…
Друзья пустились в обсуждение прелестей незнакомки. Это занятие так увлекло их, что они не сразу заметили тучного мужчину в новеньком мундире, богато украшенном орденами. Мужчина страдал отдышкой и носил монокль. Подойдя к графу, он сунул монокль в глаз, отчего его круглая физиономия стала похожа на луну, вздумай та внимательнее приглядеться, что же творится на грешной земле.
Мужчина довольно долго рассматривал графа, пока тот не соизволил обратить на него внимание. Несколько минут они говорили по-итальянски, потом мужчина раскланялся и ушел восвояси. Бельский заметил, что его товарищ заметно помрачнел.
— Что случилось, Вольдемар? Этот каплун расстроил тебя?
— Прости, я и забыл, что ты ничего не смыслишь в итальянском, — усмехнулся Бобров.
— Твоя правда, мало смыслю, — засмеялся Бельский. — Но это ничуть не мешает мне волочиться за сеньоритой Петрой. А она, смею тебя заверить, еще ни разу не нашла, что мой язык дурен. Я имею в виду, итальянский.
— Ну да, конечно, — пробормотал Бобров.
— Так что тебе сказал твой знакомый?
— Боюсь, я попал в крайне невыгодное положение.
— Объяснись!
— Я должен деньги этому господину. О чем он сейчас любезно напомнил.
— И много ты ему задолжал?
Бобров назвал сумму.
— Бог мой!
— Только не надо комментариев. Я в свое время наслушался нравоучений отца, а затем и дяди.
