— Вы великолепно играете! — восхитилась она, так и сияя глазами.
— Да что вы, барышня, — Василь неловко взмахивая рукой, отчего ноты, стоящие на пюпитре, посыпались на пол.
Василь, страшно сконфуженный, бросился их поднимать и ударился лбом о стульчик. Юлия Павловна засмеялась.
Василь тоже разулыбался, потирая голову.
— Смейтесь, смейтесь! — пожурил он ее добродушно.
— А давайте я буду играть, а вы споете? — предложила Юлия Павловна.
Она села за рояль, аккуратно расправив складки платья. Василь невольно скользнул взглядом за ее корсаж. Она пригладила волосы, и он, устыдившись, уставился в ноты, которые держал в руках.
— Что вы хотите исполнить, барышня?
— Давайте что-нибудь народное? — попросила она. — Я так люблю народные песни.
— Про Волгу-реченьку знаете? — Василь напел первые фразы, и Юлия Павловна радостно подхватила мелодию.
Играла она на удивленье хорошо, Василь сразу это отметил. Пальцы ее, тонкие, как нарисованные, были гибки и сильны. А самое главное, что играя, она так чувствовала музыку, что рояль, казалось, сам запел, не дожидаясь серебряного певца.
— В какой тональности? — спросила она.
— Ля минор, пожалуйста. Начинайте в первой октаве, с «фа».
— Не высоковато? — она лукаво прищурилась.
Василь только ухмыльнулся.
Она отбила такт и заиграла. Василь пожирал ее глазами, пользуясь тем, что барышня этого не замечала. Она казалась ему прекрасней ангела. И она играла, как ангел. Он сделал вздох и запел.
Высокий серебряный голос наполнил гостиную от пола до потолка. Василь пел тихо, как наяву представляя розовато-сиреневую поверхность реки, подернутую утренней дымкой тумана. Отец любил Волгу. Каждое лето они ездили по реке. Василь хорошо помнил это время. Как раз в июле и плавали. Обычно такие воспоминания причиняли боль, но сегодня он подумал об этом лишь с легкой грустью. Подумал, и забыл. Потому что перед ним был ангел во плоти. А кто станет грустить, когда видит ангела?
Молодые люди не заметили, как под окна гостиной стали потихоньку собираться люди. В основном, артисты, но подходили и дворовые, прячась за постройками и делая вид, что заняты делом.
Алевтина, которую вел под руку Евлампий, блаженно прикрыла глаза.
— Ну и талантище у нашего Васи, — сказала она. — А на рояле-то кто играет?
Евлампий вытянул шею, заглядывая под занавеску.
— Барышня музицируют, — сказал он благоговейно.
— Тоже талант, — кивнула Алевтина. — Давай-ка, старичок, мы с тобой тут посидим, послушаем.
