— Виэ́даешь ли, что сие за вещь? — спросил «чёрный», отключая смартфон от артефакта.
— Мы… Мы нашли её… — запинаясь ответил Владимир. — Я нашёл… Когда ремонт помогал друзьям делать.
— То ясно. Что со вами всиэ́ми диэ́лати? — сказал «чёрный» со странным акцентом. Он говорил, чётко произнося все буквы.
— Дрэжи́. Сие твойэ́, — «чёрный» протянул Владимиру смартфон, а сам внимательно осмотрел «артефакт». — Велми странно, что сия вещь тя нашла бяше.
Он кивнул своим «зелёным» напарникам. Один из них встал у двери.
— Изэхо́ди по едному́! — сказал «зелёный» и указал на Егорова. — Ты, прэвы́й!
Слава пожал плечами и вышел.
— Ты! — «зелёный» повернулся к Бочкарёву. — Другий!
Вооружённые незнакомцы провели задержанных по нескольким коридорам и оставили их в зале с мягким освещением. Зелёные стены зала были не то из малахита, не то просто отделаны материалом с соответствующим узором. Почти под самым потолком размещалась бледно-зелёная лепнина. Сам потолок был покрыт выпуклыми зелёными плитками, похожими на гигантские огранённые изумруды. Жёлтый тёплый свет исходил от светильников в стенах. Конвоиры приказали ждать и вышли, затворив за собой массивную двустворчатую дверь.
— Что ещё за малахитовая шкатулка? — сказал Николай озираясь.
Пленники огляделись вокруг. В зале был большой прямоугольный стол, вокруг которого стояли массивные деревянные стулья с высокими спинками. Выглядели они, как интерьер средневекового замка. На столе стояла квадратная чернильница, стеклянный графин с красной жидкостью, и зелёный кувшин с крышкой. В одном углу был иконостас с горящей лампадкой (Спас в Силах, Пресвятая Богородица и святой пророк Иоанн Предтеча), а в другом висел механизм, который можно было классифицировать, как часы, хотя и очень странные.
Ирина и Николай сели на стулья. Владимир и Слава последовали их примеру.
— А связи-то нет, — сказал Егоров, достав свой телефон из кармана.
— Ага, и у меня по нолям, — согласился Владимир, глядя на экран возвращённого смартфона. — Странно, что нас не стали обыскивать и ничего не отобрали.
— Мне кажется, что они и так «насквозь» видят, что с нас взять нечего…
— На каком языке они говорили? — спросила Габрова мужа.
— Пёс его знает, — пожал плечами тот. − Точно скажу одно: не на русском.
— Оп-па… Приехали… — сказал Егоров, рассматривающий резьбу на спинках стульев. — А на каком, блин?! Что-то они окают как в Вологде.
Литератор с дипломом историка потёр лоб.
— Не имеет значения, что они окают. Это не северорусский говор. Я повторюсь: это вообще не русский язык! Кажется, они говорят на старославянском или старорусском. Я пока ещё не понял. Кое-какие слова они произносили по-старомосковски. Так говорили примерно до второй половины восемнадцатого века. Там, где писалась буква «ять», они произносят что-то среднее между звуком «и» и звуком «е». Слыхали, как он произнёс слово «ведаешь»? Оно звучало, как
