Через месяц она спросила меня:
— А почему ты меня не приглашаешь к себе домой? Я хочу посмотреть, где ты живешь…
Я сказал:
— Приглашаю!
И мы поехали ко мне.
Через две недели мы стали жить вместе.
Наташа перевезла необходимые ей вещи и вскоре я уже и не мыслил, что можно жить как-то иначе…
Однажды вечером, я отвез Наташу к ее маме, Екатерине Дмитриевне, а сам заехал в больницу — из отпуска вышел и дежурил в отделении мой лучший друг — Максим Курченко, с которым у нас было почти полное родство душ. Он мне нравился своей открытостью и исключительной добротой, которую он периодически пытался прикрыть совершенно несвойственной ему грубоватостью. Отличался он и тотальным критиканством всея и всех. Я даже иногда шутил: «Твоя фамилии должна быть не Курченко, а Бурченко, потому что ты всегда бурчишь!».
Особенно доставалось нашей больничной администрации и всему руководству медицинской отрасли в стране. Причем, по делу! Но даже ругаться он как — то умудрялся по — доброму! Так что, говорить и просто общаться с ним было приятно, и я не мог не навестить его после трехнедельного отсутствия. От души пообщавшись с Максом (кстати, с ним дежурил еще один наш общий друг — анестезиолог Мишка Симакин, а это еще больше добавило веселья нашему общению, а точнее дружелюбному «врачебному трепу», без которого, впрочем, было бы грустнее жить), я сел в машину и поехал за Наташей. Я уже прилично опаздывал, потому что мои друзья меня задержали (точнее, я сам задержался!) и ехал быстрее обычного. Но дороги не были сильно перегружены в десятом часу вечера (чай, не Москва!) и вскоре я уже въезжал в старую часть города, где жила мама Наташи. Там было заметно хуже с освещением вечерних улиц — фонарей меньше, темных углов больше. Я даже не сразу и увидел их.
Их — это группу юнцов по виду от пятнадцати до восемнадцати лет. Может быть и старше… С этой акселерацией так легко ошибиться! В общем, старших школьников или пэтэушников, что опаснее, учитывая их низкий культурный уровень, но высокий — агрессивности. Они занимались своим любимым делом — били ногами упавшего человека. «Пинали» — так это называли в нашем городе. Ответных действий от упавшего я не увидел. Это могло означать, что они могли его «вырубить». Я свернул с дороги и поехал прямо на них, осветив их фарами.
— Вы что здесь делаете? — Ничего умнее не придумав, я постарался проговорить это как можно более грозным голосом. Странно, но это, похоже, их не испугало…
