Но Линден видит.
Его рот открывается, как будто он собирается что-то сказать, тогда как он должен помнить, что мы в классе, полном других людей, поэтому что он закрывает рот, сжимает зубы и снова смотрит вперёд.
При каждом вздохе, кажется, что мои лёгкие упакованы битым стеклом. Прошло десять минут, и когда раздаётся звонок, это милосердие.
Я пытаюсь как можно быстрее засунуть вещи в свой рюкзак, но мои усталые пальцы неуклюжи. Обычно я готова к концу урока, и все вещи упакованы в сумку за одну минуту до звонка. Я знаю, что учителя ненавидят, когда ученики делают так, но у меня нет больше занятий. Но это мой единственный урок с Линденом, и я не хочу, чтобы он видел меня более чем абсолютно необходимо.
И я не хочу его видеть. Это слишком сложно.
Но даже если бы я была готова, я не думаю, что сегодня смогла бы уйти. В этот раз он готов для меня. Даже когда я затягиваю молнии на рюкзаке, я уже вижу его ботинки на полу рядом со мной. Я не уйду.
— Привет, Шар. Мы можем поговорить? Пожалуйста, — добавляет он, когда слово «нет» формируется на моём языке.
Мне жаль, что это было не сегодня, когда я уже сама не своя, но я думаю, что это должно было произойти в конце концов. Я заставляю себя кивнуть, а затем наклоняю голову глядя на землю, по крайней мере, мне не нужно смотреть ему в лицо. Я иду рядом с ним в класс, и, поглядываю влево и вправо пару раз, его глаза находят дверь аудитории, как раз наискосок нашей классной комнаты.
— Сюда, — говорит он, затем шагнул вперёд и открыл дверь для меня. Всегда джентльмен.
Двери аудиториях в основном звуконепроницаемы, поэтому, когда человек закрывается внутри, он блокирует большую часть шума из холла, оставляя Линдена и меня лицом к лицу в оглушительной тишине.
Ладно, метафорически лицом к лицу. Мои глаза всё ещё приклеены к его ботинкам. Линден стоит и молчит так долго, что я почти задаюсь вопросом, не собираюсь ли я что-то сказать, когда он шепчет:
— Я скучаю по тебе.
Я закрываю глаза. Из всех ужасных ситуаций, которые возникали у меня в голове, когда он спросил, можем ли мы поговорить, этого не было даже в топе пятидесяти. Он должен ненавидеть меня. По крайней мере, обижаться на меня. Не было никакого способа избежать возможности видеть меня каждый день, напоминая ему о мучительных воспоминаниях — но на самом деле переживая расставание? Эти трудности должны была быть моими и только моими.
Для него это должно было быть легко. Как гора с плеч.
