Ещё нет.
Как только я приближаюсь к двери моей матери, раньше чем Дафни, я опускаюсь на неё, хватаясь за руку, в которой нет ножа. Дафни вырывается и оказывается вне досягаемости и поворачивается к входной двери. Одетая только в футболку, она исчезает во дворе.
Я бегу к двери мамы и, держа руки по обе стороны, я заглядываю, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Её лицо белое и испуганное, и ей удалось пересесть в инвалидное кресло.
Но она жива.
Я задерживаюсь достаточно долго, чтобы сосредоточиться на её глазах, чтобы почувствовать, что она встречает меня с этим жизнерадостным взглядом, — прежде чем говорю:
— Я люблю тебя, мама, — и поворачиваюсь, чтобы бежать за Дафни.
Глава 27
— Запри дверь, Сиерра! — Кричу я, когда я поточу — более осторожно, на этот раз — вниз по нижним ступеням. Я за какую-то долю секунды отмечаю, что кровавой лужи всё еще нет на следующей ступеньке, и я понимаю, что, по крайней мере, я что-то изменила. — Позвони копам! — добавляю я. Я не боюсь смотреть, как полиция будет волочить Дафни — я видела, как моя мама умерла в луже крови от её рук; они могут забирать её.
Но пока я не могу просто отпустить её. Как заманчиво, чтобы позволить холоду в феврале привести к завершению её ярости, я не моглы бы жить сама с собой, если бы причинила боль другому человеку. Я уже могу представить завтрашние заголовки: «Вызывающее Ужас Убийство Преследует Город Во Второй Раз За Зиму». То, о чём новости не скажут, но должны бы, и это во второй раз этой зимой, это моя вина.
Но, может быть, я смогу удержать количество тел на двух.
И поэтому я преследую Дафни по следам, что ведут в лес, замедляясь достаточно долго, чтобы найти приличную ветку, зная, что мне она понадобится. Дафни сильнее, чем десятилетняя девочка, она может быть такой — и мне интересно, что происходит в её голове и что заставляет её тело делать нечто большее, чем может быть возможным. Всё, что я видела, указывает на это, и мне не стыдно признаться, что это пугает меня. Мне нужно предположить, что такое возможно, и быть готовой к худшему.
Я вижу наполовину отломанную ветку, касаясь земли рядом с дорожкой, и я шагаю в сторону, чтобы оторвать её от ствола дерева. Ледяная кора кусает мои ладони, и холод заставляет меня напрячься — не обращая внимания на размытость в моей голове, которая не исчезла, так как я сильно ударилась ею о крыльцо. Но, когда ветка поднимается над моим плечом, как бейсбольная бита, я чувствую себя чуть-чуть безопаснее.
