Песня, возможно, не совсем о сексуальном насилии детей, но, когда я думала об этом, в течение всех пяти с половиной минут пока играла песня, я почувствовала большое изменение в моем сердце. Это был момент кайрос — определенное время в моей жизни в конкретных действиях. Это было рождение нового чувства цели, то, за что я отчаянно цеплялась в те дни, чувство, что моя жизнь была просто в тягость миру вокруг меня.
Кто-то должен был кричать о несправедливости.
Кто-то должен был кричать от страсти.
Кто-то должен был кричать, как это делал Иисус на кресте над злом в мире.
Я не верила в Бога в то время, так что я открыла свое сердце пьяной ярости Фила Ансельмо против его собственных демонов.
Руководствуясь криком
Я верю, что каждый из нас был создан со страстью. Но серьезные и уважаемые голоса окружающего мира делают все, чтобы убить эту страсть, потому что люди, руководствующиеся страстью, могут вызвать культурный сдвиг. Страстные люди могут быть опасными, безрассудными и революционными к лучшему или к худшему.
Я видела много вещей в жизни, которые мешали мне, возмущали меня, смущали меня. Я знала в глубине, что было что-то не так с миром. Я чувствовала несправедливость, будто она вызвала огонь, кипевший в центре Земли, и все было испорчено запахом серы из трещин в земной поверхности. Крик был моей естественной реакцией на несправедливость.
Я полагаю, что я всегда искала истину. Всякий раз, когда кто-то был достаточно смелым, чтобы кричать о чем-то, это заставляло меня думать, что человек должен действительно верить в то, что он или она говорит. Крик это своего рода сыворотка правды. Я предполагала, что когда люди кричат, их сердца превращаются в единый голос. Много раз, когда кто-то кричал на меня, моя реакция была либо принять то, что крик справедлив, или ответить обратно — мой громкий призыв на прямую несправедливость.
Когда я начала писать музыку со скримингом, главным для меня было поразить кого-то наповал. Петь, говорить, кричать, все это представлялась мне как соответствующая реакция на жизнь, в то время как я должна была изменить мир, пока я дышу, мой голос должен быть инструментом перемен. Когда я не верила в Бога, все мои высказывания, громкие слова, крики были чем-то вроде поиска, но по большей части я чувствовала, что обладаю разрушительной властью над тем, что ненавижу. В моей ненависти была честность, даже тогда часть моего гнева и ненависти была направлена против ужасного зла.
