Воспарение [= На подъеме] | страница 38

Спускаясь с Хантерс-Хилл мимо «Олири Форд» с одной стороны и «Зонис Гоумарт» — с другой, он обошёл одного бегуна, затем второго. И вот уже четверо остались позади. Его не волновало, пялились ли они на него, когда он проносился мимо. Всё его внимание было сосредоточено на красной футболке и синих шортах.

Дейрдре выбилась в лидеры. И как только она это сделала, над головой опять громыхнуло — Божий стартовый пистолет — и Скотт почувствовал на шее первые холодные капли дождя. Затем на руке. Он увидел, как они начали покрывать дорогу тёмными пятнами размером с дайм. Теперь по обе стороны Мэйн-Стрит были зрители, хотя до финиша оставалась ещё миля, и полмили до тротуаров. Скотт увидел, как начали раскрываться — как цветы — зонтики. Какая красота. Всё было красивым — хмурое небо, щебёнка на дороге, оранжевый маркер, информирующий о последнем отрезке Индюшачьего забега. Мир выступил на передний край.

Впереди него бегун резко свернул с дороги, встал на колени и повалился на спину, уставившись в дождливое небо с агонией в лице. Между ним и Дейрдре осталось только двое участников.

Скотт пронёсся мимо оранжевого маркера. Остался только один километр — меньше мили. Он перешёл с первой передачи на вторую. Теперь, когда начались тротуары, — с каждой стороны находилась приветствующая толпа, кто-то размахивал флажками с символикой Индюшачьего забега, — пришло время узнать, сможет ли он перейти не только к третьей передаче, но и пойти на перегруз.

Поднажми сукин ты сын, подумал он, и начал ускоряться.

Дождь, казалось, на мгновение притих. Скотту хватило этого, чтобы подумать: потоп отменён, как тут же разразился настоящий ливень, загнав зрителей в помещения и под навесы. Видимость упала до двадцати процентов, затем до десяти, затем почти до нуля. Скотт подумал, что холодный дождь был больше, чем просто приятным; он был почти божественным.

Он обошёл сначала одного бегуна, затем другого — бывшего лидера, которого обогнала Дейрдре. Тот замедлился до шага, шлёпая по фонтанирующей улице с опущенной головой, руками на бёдрах и мокрой футболке, прилипшей к телу.

Впереди сквозь серую завесу дождя Скотт увидел красную футболку. Он думал, что у него достаточно топлива в баке, чтобы обойти её, но забег мог закончиться раньше. Светофор в конце Мэйн-Стрит исчез. Как и Тин-Бридж, и жёлтая лента, натянутая в его начале. Остались только Маккомб и он; оба бежали под ливнем вслепую, но Скотт никогда в жизни не чувствовал себя счастливее. Только счастье — это ещё мягко сказано. Сейчас, когда он раскрывал пределы своей выносливости, это был целый новый мир.