– Я знаю. Они у Виолетты. Но мне она их не дает. Может быть, она тебя послушается?
Ольга начала мяться и придумывать, как бы мне отказать. Наверное, обращение с просьбой к бывшим подчиненным мужа было для нее унижением собственного достоинства.
– Нет, это невозможно, – произнесла она. – Я не буду ее ни о чем просить. Это твои проблемы, и решай их сам.
Она была права, черт возьми.
Тут в кармане Ольги снова подал сигнал мобильный телефон. Вдова тотчас забеспокоилась, стала ходить по комнате и бесцельно переставлять с места на место всякие предметы, которые попадались ей под руку.
– Ну, все! – не выдержала она. – Не стой! Иди уже!
Можно сказать, что она вытолкала меня за дверь и немедля закрылась на ключ.
ГЛАВА 13
НЕ СЕМЬ, А ДЕВЯТЬ
Некоторое время я стоял посреди гостиной перед столом, рассматривая тарелки с засохшей снедью, кусочки хлеба, смятые салфетки и пустые бутылки. Мне нетрудно было напрячь воображение, чтобы представить сидящих за этим столом людей. Во главе стола, спиной к камину, наверняка сидел Марко. Его тарелка была чистой, на ней лишь лежало несколько косточек от маслин. В рюмке осталось еще немного водки. Похоже, он мало пил и почти ничего не ел. Ему было не до еды. Он не умолкал ни на минуту. Он отпускал пошлые шуточки, много говорил о себе, откровенно издевался над бывшими сотрудниками и громко смеялся. Он хотел убедиться, что все еще властвует над этими людьми, что они по-прежнему с трепетом относятся к нему и, как собаки, ему преданы.
Можно предположить, что рядом, по левую руку от Марко, сидела Виолетта. Нож и вилка лежат на тарелке согласно этикету – параллельно, ручками вправо. Вокруг тарелки чисто, нет ни крошек, ни обрывков салфетки. Бокал с остатками красного вина не замутнен отпечатками жирных губ. Фильтры окурков, лежащих в пепельнице, крепкие, сухие, не смятые зубами, без следов губной помады – такие остаются только при пользовании мундштуком. Все это безошибочно указывало на манерность Виолетты и ее сдержанность.
Далее – место Плосконоса. Скатерть в пятнах от вина. Тарелка напоминает мольберт художника-экспрессиониста: на ней лежат объедки селедки, кружочки свежего огурца, раскисший холодец, кости от рагу и «розочка» от пирожного. Зато нож, как и накрахмаленная салфетка, идеально чистый, видно, что Плосконос к нему не притрагивался. В пепельнице перемешаны раздавленные окурки и бутылочные пробки. Нормально повеселился парень.
Место, где сидела Кика, я определил по признакам неестественного порядка. Тарелка чистая, с матовыми разводами – явно вычищена хлебной коркой. Но самой корки не видно. К ножу, как и Плосконос, не притронулась, зато вилку тщательно облизала и аккуратно положила справа от тарелки. Так же аккуратно, в ряд, выставлены бокалы. В самый большой из них, предназначенный для воды, была налита водка. Дух зоны?
