— Я прав! — Резкий голос Азазело всполошил всю нечисть, со всех сторон послышалось шипение и карканье. Поддакивающая нечисть ползла поближе к трону и на все лады восхваляла хозяина.
— Я отправляюсь с визитом к Ваалу. — Громко, чтоб слышно было во всех концах зала, заговорил Азазело. — Отправить моих летучих вестников с прошением об аудиенции и сразу доложить мне о результате.
От темного потолка, словно две огромные тени отделились и замерли в ожидании указаний два летучих существа. Низко склонив головы, они стали на колени и разложили на каменных плитах свои перепончатые с присосками крылья, ожидая вручения им просительной депеши, которую быстро составлял секретарь Азазело суккуб своими выделяющимися железами, капающими на спину разложенного на плитах грешника. Ядовитые железы, разъедая спину, оставляли знаки — депешу. Крики несчастного никого из находящихся в зале не трогали, к такому виду составления депеш, посланий и писем все уже давно привыкли. А что? Дешево и быстро. Окончив свою работу, суккуб передал депешу вестникам, те подхватили обездвиженное тело несчастного и исчезли так же незаметно, как и появились.
— Ну вот, теперь будем ждать. — Потирая когтистые лапы от удовольствия, проговорил хозяин. — У кого какие предложения?
Азазело окинул взглядом стоящих, сидящих, лежащих и висящих во всех концах зала. Разношерстная публика оживилась в предвкушении хозяйских милостей.
— Меня, меня! я, я! — Расталкивая стоящих у ног трона и застывших от такой наглости ближайших подданных Азазело, к трону, опираясь на дубинку и оставляя за собой мокрый с пятнами зеленой слизи след, подползла нежить. Головы, торчащие из одной тонкой шеи, все время дергались в разные стороны, отчего хозяйка постоянно колотила их дубиной, требуя повиновения.
— Ну чего тебе, мерзость этакая? — Уставившись на стоящую спросил Азазело. Распластавшись на полу, нежить просящим голосом завыла.
— Повелитель, что ж это твориться? Ты мне скажи, куда простой нежити податься? У кого просить защиты? Это ж какая сволочь допустила такой беспредел? — Голосила нежить, не переставая стучать себя время от времени дубинкой. — Житья от них нет, развалили гады спокойную жизнь, суют свой нос в дела простой нежити, из дому выйти нельзя, того и гляди зашибут. Кем ты, наш родимый, править будешь, когда истребят твое княжество черное?
— Ну и чего ты, дура, раскаркалась? — Перебил ее раздосадованный хозяин. — Говори ты толком к чему эти причитания или убирайся.
