— А чаво делать, вон банька уже истоплена, а чаво еще?
— Как чаво? Я, по-твоему, на станцию пять верст пяшком пайду? Бяги к дядьке Семену, пущай кобылу свою утром запрягет и меня на станцию вязет.
— Я мигом. — Вскочила мать, набрасывая на ходу тулуп. — Я быстренько. — Уже в дверях оглядываясь на дочь, повторила она и выскочила на улицу, завязывая платок. А мороз то крепчает, заметила женщина, как бы Зинка не заартачилась, по утру выйдя на улицу. Уж лучше бы снег пошел, теплей бы стало. Ну да ладно, глядишь, Бог поможет нам избавиться от гангрены этакой. Снег скрипел под ногами, мороз хватал за нос и пытался проникнуть пот тулуп. Замотавшись покрепче и опустив голову пониже, пряча от ветра лицо, Зинкина мать вышагивала по наезженной санями колее. Дом дядьки Семена стоял в другом конце деревни. Деревня состояла из одной улицы, растянувшейся как кишка по берегу реки. Для многих поселян река эта была хорошим кормильцем. Рыбу ловили для себя и на продажу, да позволить себе это мог не каждый, а лишь те семьи, у кого была лодка, с берегу-то много не на ловишь. Вот и дядька Семен, к которому так торопилась Зинкина мать, был мужиком зажиточным. Единственный в деревне имел свою лошадь, да еще двух коров, а лодка у него одна из лучших на всю деревню была. Сам он на лов выходил редко, в основном те мужики, у которых не было своей лодки, просили одолжить на время, вот они и рыбачили. А половину улова хозяину лодки отдавали. Да и лошадь в хозяйстве прибыль хорошую давала. Кому огород вспахать, кого отвести куда. К нему все и обращались, но только в крайней нужде, так как крутой нрав мужика многих отпугивал, мог и матерным словом послать, а уж если в цене с ним не сойдешься, то лучше и не подступать. Вот и думала старая женщина, чем умаслить хозяина, чтобы дочь на станцию отвез, жалостью не возьмешь, одна надежа, что по делам самому туда нужно, так и возьмет не дорого. Скажу ему, что отработаю, может и согласится. Уж лучше в хозяйстве Семена отработать, лишь бы от Зинки избавиться, всю кровушку выпила стерва, глаза б мои ее не видели. Так думая о своей тяжелой судьбе, Зинкина мать и не заметила как пришла. Ворота заперты на засов, свет в доме не горел. Спать легли, что-ли? Подумала она, но тут залаяла собака, и в крайнем окошке загорелся свет. Кто-то выглянул из-за занавески и снова спрятался. Потоптавшись на месте, женщина услыхала как скрипнула дверь, и мужской голос заорал:
