Мысли Райфа уплывали в мрачную область. Спускаясь, он думал о людях, которых убил: имевших имена, и множестве безымянных. Бладдийцы, горожане, одинокий рыцарь-Клятвопреступник в крепости, наполненной смертью. Жажда следовала за ним вниз, грызла, грызла как крыса в задней части горла. Губы сморщились до чешуек, и когда он улыбнулся чему-то забавному в темноте, они потрескались и закровоточили. Боль вернула его назад. Моргая как человек, потрясенный внезапным пробуждением, Райф огляделся вокруг. Глушь изменилась. Что-то трудноуловимое изменилось: то ли сдвинулась точка зрения, то ли сократилось расстояние - он не мог определить, что именно. Горный хребет, к которому они шли весь день, находился теперь перед ними, суровый и сухой, в наступающей темноте. Частично Райф надеялся найти ледники в высокогорных долинах, но отсюда он мог сказать, что неправильно оценил высоту хребта. То, что он считал горами, было немногим выше, чем череда холмов.
Без предупреждения рана в правом плече послала стрелу раскаленной боли. Колени его превратились в желе, он тут же стек на землю. На мысе известняк уступил место более мягкому меловому камню, и Райф упал на пласт измельченного мела. Растирая плечо, он разбивал замерзшую пыль.
Подошла Медвежка, с тревогой подталкивая его головой. У маленькой горной лошадки вокруг губ шла пенистая накипь, и язык был слишком велик для рта. Он свешивался в сторону, потемневший и раздувшийся. Райф подумал о мече.
Еще не сейчас. Скоро.
Рывком обхватив левой рукой ее шею, он позволил ей поставить себя на ноги. Подозрительное покалывание боли прострелило плечо, когда он отчищал мел с плаща. Теряя способность беспокоить его. Ему нужна вода. Медвежке нужны вода и пристанище - ее высунутый язык станет мороженым мясом уже через час. На беспокойство о чем-то еще кроме этих двух вещей у него не было сил. Оставив боль без внимания, он двинулся вперед.
Место, где мыс переходил в хребет, представляло собой зыбучие пески из мела и гравия. Шагать по мелу было примерно так же, как по сухому рассыпчатому снегу. С каждым шагом Медвежка тонула до коленных суставов, порой и глубже. С самого начала более тяжелый гравий откладывался поверх мела, как листья лилий над водой, и оба, Райф и Медвежка, учились осторожности. Гравий мог держаться, отложившись под поверхностью скоплением, а мог и провалиться так быстро, что всасывал за собой. Каждый шаг был испытанием. Каждая пара шагов любого из них требовала остановки, чтобы вытащить провалившиеся ноги или копыта.
