Тренировки тренировками, но работа требовала постоянного внимания. И эти головные боли, от которых нет спасения. Спасибо Ире Сорокиной, в очередной раз она меня выручает. Взяла меня под руку и повела показывать новые товары в торговом комплексе.
Ох! Пропаду я с этими бабами. Жена — красавица. Живи и радуйся. Так нет же. Приходится всех успокаивать и удовлетворять. Правильно говорил Андрей: «Не заводи любовных романов на работе. В конце концов ни к чему хорошему это не приведет». Сам себя я оправдываю контузией и постоянными головными болями, если секса нет хотя бы сутки. Что есть, то есть. Превращаться в инвалида — психа совсем не хочется. А связи на работе — это так удобно. Как дежурный вариант. Ходить и искать ничего не надо. Голова заболела, а лекарство на месте. Забирай и лечись. Судя по всему, Лена о моих похождениях знала. Но и понимала, что меня от контузии не излечить. И с этой бедой надо мириться. Или терпеть мои походы налево, или разводиться. А без походов налево я окажусь в психушке. Леночка молчала. Я понимал, что стоит ей ее молчание. Но что мне делать?
А инфляция лютовала. Ставки по кредитам взлетали уже не по неделям, а по дням. Цены росли каждый день. В этих условиях хотелось остановить всю торговлю, в ожидании, когда хоть что-то стабилизируется. Я посоветовался с Куцем, Еленой Викторовной и мы решили выплачивать зарплату людям по трудовому соглашению каждую неделю. В пятницу с обеда выдавали деньги или дефицитные товары. По решению самих работников. Они эти товары могли продать через неделю намного дороже. Люди ценили наши усилия, но воровство процветало по-прежнему. Ловили очередных жуликов, увольняли их по статье, несмотря на слезы, рыдания, обещания. Уровень воровства снизился, но все равно двух-трех человек ловили в неделю на горячем.
Пришла Надежда с Андрюшкой. Пацан — вылитый отец. Такой же белобрысый, спокойный, неторопливый. У Нади все складывалось хорошо. Муж ее любил, заботился. Надя работала у нас, получала зарплату, премии. Со всеми своими проблемами приходила ко мне. Я с удовольствием с ней встречался. Она расцвела, похорошела. Сама это чувствовала и даже чуть-чуть стала выкобениваться. Я ее предупредил, что бы она стала чуть попроще. Она суть поняла и пообещала следить за собой.
Мне не хотелось бы видеть такой грустной Наташу. Два дня мы закрывались у меня в кабинете на час. Решали проблемы отдела кадров, входящей и исходящей корреспонденции. Настроение Натальи пошло в гору. Она начала улыбаться и ухаживала за мной с удвоенной энергией.
