― Денис Александрович! — услышал я возмущение рядом с собой.
Обернулся. Ольга стояла с пунцовыми щеками, не отрывая своего взора от интимного момента, прозванного кормлением.
Одеяло уже давно валялось на полу, а ночнушка Анны сбилась на бёдрах. Моя рука по-хозяйски оглаживала стройную ножку Соколовой, задирая неглиже ещё выше.
Скрипнув зубами, мотнул головой, прогоняя наваждение. Ещё не пробудилась, а чары наводит. Сильна чертовка.
Выхватив сумку из рук подчиненной, я направился в центр комнаты.
Анна рыкнула, как только я отошёл от неё. Её тело заметалось на кровати, руки вцепились в простыни.
― Что с ней? ― забеспокоилась Ольга, топчась на месте.
― Не подходи, ― приказал, даже не обернувшись. Я вырисовывал пентаграмму на полу, чётко вычерчивая каждый знак. — Она голодна и чувствует меня. После сеанса её сущность затаится на время, так как много сил уйдет на пробуждение. Расставь свечи по кругу, не зажигая.
Ольга тут же подошла к сумке. Я же направился к своей ведьмочке. При моём приближении её тело замерло в ожидании.
Чувствует. Моя ты хорошая.
Взяв Соколову на руки, положил в центр пентаграммы.
― Сейчас мы посмотрим на тебя, какая ты. Алоха, ― призвал я к огненной стихии, щелкнув пальцами.
Запах серы тут же коснулся моего обоняния, как только фитиль на свечах соприкоснулся с языком пламени.
Я уложил Анну на пол, и та зашипела, как дикая кошка, резко распахнув глаза.
Ольга шарахнулась от нас в сторону.
― Не бойся, ― обратился я к испуганной женщине, ― это нормальная реакция. Ведьмы не любят находиться в центре пентаграммы, так как она может запечатать дар. Мы же будим делать наоборот, да маленькая, ― обратился ласково к ведьме, а та вслушивалась в мои слова и цеплялась за мои предплечья.
Радужка поменяла цвет. Зеленый сошел на нет. Вместо него чернота разлилась по глазному яблоку. Ни зрачка. Ни радужной оболочки. Ни белка. Просто беспробудная чернота.
― О, Господи, ― вознесла молитву Ольга. — Это то, что я вижу? — медленно подошла девушка к нам.
― А что ты видишь?
― Глаза.
― Да. Сейчас на тебя смотрит сущность.
В подтверждение моих слов Анна чуть наклонила голову и, не отрывая взора, посмотрела на Ольгу.
― Твою! Мать! ― ругнулась Ольга, отходя от нас. ― Ужас какой.
Реплика Ольги не понравилась моей ведьмочке. Ноздри дёрнулись, когда она вдохнула, и рот Соколовой расплылся в полуулыбке, больше похожей на оскал. Она, так же как и я, чувствует страх. Дёрнувшись в моих руках, попыталась ослабить мою хватку. И когда у неё не получилось обрести свободу, зарычала уже на меня. Стала злиться. Сущность, живущая в Соколовой, чувствовала рядом с собой пищу, но переварить её пока не могла. Отсюда и злоба. Захват на моих предплечьях усилился.
