Ибо греки льют за вольность кровь.
Все сердца ему безмерно рады,
Лишь в одном – любимом – чувства нет.
И отвергнут дочерью Эллады
Он, несущий всем народам свет.
«Чту тебя, горжусь тобой, как все мы, –
Молвит дева, бледный лик склоня. –
Требуй византийской диадемы,
Но любви не требуй от меня».
Вслед гонцу, предчувствий темных полный,
К ней, звезде его печальных дней,
Он стремился в бурю через волны –
Ужас охватил его пред ней.
В тяжких муках, боль превозмогая,
Призрачно-прекрасна и бледна,
Саблю сжав, подъемлется больная,
И беззвучно говорит она:
«С юных лет любовь, как божью кару
Я ношу в сердечной глубине.
Я вручила саблю паликару,
Как отчизна повелела мне.
Мы прощались не на брачном ложе,
Знали – смерть или победа ждет!
Я сказала: пусть погибну тоже,
Если ты погибнешь за народ.
Вот и смерть! Он пал как храбрый воин,
Мне он саблю отослал свою
Ты, герой наш, ты, поэт, – достоин:
Я тебе святыню отдаю».
Он, безмолвный, горестно внимает
Слову «яд» из побелевших губ.
И свершилось – Байрон обнимает
Не мечту, а неостывший труп.
С той поры, как вся судьба поэта,
Мрачен взор, лишенный даже слез.
И в могилу – люди помнят это –
Саблю паликара он унес.
Проклятие певца
Когда-то гордый замок стоял в одном краю,
От моря и до моря простер он власть свою.
Вкруг стен зеленой кущей сады манили взор,
Внутри фонтаны ткали свой радужный узор.
И в замке том воздвигнул один король свой трон.
Он был угрюм и бледен, хоть славен и силен.
Он мыслил только кровью, повелевал мечом,
Предписывал насильем и говорил бичом.
Но два певца явились однажды в замок тот –
Один кудрями темен, другой седобород.
И старый ехал с арфой, сутулясь на коне,
А юный шел, подобен сияющей весне.
И тихо молвил старый: «Готов ли ты, мой друг?
Раскрой всю глубь искусства, насыть богатством звук.
Излей все сердце в песнях – веселье, радость, боль,
Чтобы душою черствой растрогался король».
Уже певцы в чертоге стоят среди гостей.
Король сидит на троне с супругою своей.
Он страшен, как сиянье полярное в ночи,
Она луне подобна, чьи сладостны лучи.
Старик провел по струнам, и был чудесен звук.
Он рос, он разливался, наполнил все вокруг.
И начал юный голос – то был небесный зов,
И старый влился эхом надмирных голосов.
Они поют и славят высокую мечту,
Достоинство, свободу, любовь и красоту –
Все светлое, что может сердца людей зажечь,
Все лучшее, что может возвысить и увлечь.
Безмолвно внемлют гости преданьям старины,
Упрямые вояки и те покорены.
И королева, чувством захвачена живым,
