Кровь черной хлынула рекой,
И рухнул змей, громадой тела
Подмяв меня. И потемнело
Передо мною все вокруг.
Когда ж упал тот полог темный,
Очнувшись, я увидел слуг
И в луже крови – труп огромный».
И долго сдержанный восторг
Из тысяч уст хвалу исторг,
Чуть кончил он повествованье.
И в каждом сердце ликованье,
И жарких слез глаза полны.
И даже Ордена сыны
Герою требуют награды.
И с окон, с крыш, из-за ограды
Глядит ликующий народ
И славит рыцаря младого.
Но пастырь Ордена встает
И смолкнуть всем велит сурово.
«Ты поднял меч, – так молвит он, –
И гад неистовый сражен.
Но сердце предал ты гордыне.
Ты для народа бог отныне,
Но знай: для Ордена ты враг.
Твоей души глубокий мрак
Дракона худшего лелеет.
Тот змий раздор и гибель сеет,
Не признает святых препон
Порядка и повиновенья,
И в бездну мир ввергает он
Мятежной пагубой сомненья.
И мамелюк в сраженье тверд.
Христианин смиреньем горд.
Там, где являл свое величье
Господь, приняв раба обличье,
Там, на земле святых могил,
Основан Орден этот был,
И воли самообузданье
В свое приял он основанье.
А ты был гордостью ведом,
Тебя влекла мирская слава.
Так прочь! Не входит в божий дом
Отступник божьего устава!»
Он рек. И суд неправый тот
С великим воплем внял народ.
И братья молят о пощаде.
Но рыцарь, с кротостью во взгляде,
Отдав вождю земной поклон,
Одежды снял и вышел вон
Под негодующие клики.
И вот светлеет взор владыки.
Он молвит: «Сын мой! Этот бой
Труднейшим был. Вернись в обитель!
И да украсит крест святой
Твою покорности, победитель!»
Пегас в ярме
На конные торги в местечко Хаймаркет,
Где продавали всё – и жен законных даже, –
Изголодавшийся поэт
Привел Пегаса для продажи.
Нетерпеливый гиппогриф
И ржет и пляшет, на дыбы вставая,
И все кругом дивятся, рот раскрыв:
«Какой отличный конь! И масть какая!
Вот крылья б только снять! Такого, брат, конька
Хоть с фонарем тогда ищи по белу свету!
Порода, говоришь, редка?
А вдруг под облака он занесет карету?
Нет, лучше придержать монету!»
Но, глядь, подходит откупщик.
«Хоть крылья, – молвит он, – конечно, портят
дело,
Но их обрезать можно смело.
Мне коновал спроворит это вмиг,
И станет конь как конь. Пять золотых, приятель!»
Обрадован, что все ж нашелся покупатель,
Тот молвит: «По рукам!» И вот
С довольным видом Ганс коня домой ведет.
Ни дать ни взять тяжеловоз,
Крылатый конь впряжен в телегу.
Он рвется, он взлететь пытается с разбегу
И в благородном гневе под откос
Швыряет и хозяина и воз.
«Добро! – подумал Ганс. – Такой скакун
бедовый
Не может воз тащить. Но ничего!
